Крейсер «Суворов» - Александр Ермак

отвечает вахтенный офицер, старшина у него – на подхвате. Вадим следит, чтобы никто без разрешения не заходил на крейсер и не сходил с него, а еще специальным звонком оповещает о прибытии на корабль или убытии с него командира «Суворова». Также в обязанности вахтенного старшины входит обозначение времени – отбитие склянок. В восемь утра Белаш бьет в начищенный до золотого блеска корабельный колокол четыре сдвоенных. В девять – две склянки (два сдвоенных). Каждый час и полчаса – разное количество ударов. В двенадцать бьется «рында» – три троекратных удара.

В море, когда корабль попадает в густой туман, также приходиться бить склянки, предупреждать другие суда об опасном сближении. После каждого удара в голове Вадима гудит: крейсерская рында не уступает по размерам иному церковному колоколу, и когда стоишь рядом, то басовитый звон отдается во всем теле.

Когда крейсер отваливает от стенки, то офицер покидает свой пост, и за общим порядком на юте следит только вахтенный старшина. Он отвечает за то, чтобы матросы курили в положенном месте: рядом с перетащенным с бака «по-походному», заполненным водой «обрезом». Особо бдительным приходится быть, когда молодые матросы выносят помои в цинке. Если идут к береговым бакам, то могут испачкать трап, а вот в море – другая опасность: вместе с помойным «цинком» не так сложно вывалиться за борт. А там… Вода в Тихом океане не прогревается даже летом. Через десять-пятнадцать минут наступает переохлаждение организма, и человек тонет. Даже если тебя видят с корабля, то вряд ли успеют спасти. За считанные минуты огромный крейсер, идущий своим ходом, не успеет ни развернуться, ни остановиться, чтобы баркас спустить. Так что нырнувшему за борт можно только сразу прощально рукой махнуть. Ну, или спасательный круг для очистки совести кинуть…

Самая легкая вахта – первая смена: вечером с 19 до 23 по береговому или с 20 до 24 по морскому расписанию. И утром в то же время: с 7 до 11 или с 8 до 12. Спишь в таком случае полную ночь наравне со всем экипажем.

Хуже вторая смена: с 11 до 3, когда после отбоя полночи бодрствуешь. Ну, а самой нежеланной считается вахта с 3 до 7 утра. Нужно вставать среди ночи, одеваться, тащиться невыспавшимся на ют. И хорошо еще, если сменщик порядочный, как у Белаша Матроскин, и приходит вовремя. Некоторые же стараются минуту-другую за счет товарища урвать. Этим отличался казах Акаев, который умудрялся опаздывать на вахту и на пятнадцать минут, находя убедительные причины. Белаш всегда ему выговаривал:

– Не по-коммунистически поступаете, товарищ член партии!

Зимой на юте стоять холодно. Белаш натягивал на себя всю форменную одежду: робу, тельняшку, «фланельку», шинель. Но этого было мало. Поэтому так же, как и остальные вахтенные, поддевал снизу присланные из дома шерстяной спортивный костюм и домашние вязаные носки. И все равно в мороз здорово пробирает, особенно если нет второй, сменной пары валенок. Тогда приходится надевать переходные, сырые от предыдущего сменщика. А за четыре часа на морозе в мокрых валенках ноги в ледышки превращаются.

Думая о зимней ночной вахте, Вадим поежился. В мороз тело перестает гнуться. И от того, что просто замерзло. И от того, что куча одежды снизу и грубый тулуп сверху сковывают движения. Где-то на боку болтается штык-нож, до которого, если не дай бог потребуется, в таком «панцире» не дотянешься. Пугающее чаек чучело, а не часовой корабля….

Весной и осенью тащить вахту веселее. Но и тут есть свои закавыки. Выходишь на ют и не знаешь, что снизу поддеть. Вроде жарко на припекающем солнце, а отстоял всего полчаса, и вдруг подует холоднющий, пронизывающий до костей ветер или вообще дождь польет. Не зря зовут дальневосточный край Чилимой. Почти стопроцентная влажность. Каждый день серое, затянутое тучами небо: то дождь, то морось, то плотный туман, одним словом, Чилима.

Местная сырость рождается от встречи двух постоянных потоков воздуха: теплого и холодного. Никакой зонт или плащ-палатка не помогут. Чилима подбирается к телу со всех сторон, делая влажной сначала одежду, а затем и саму кожу. И не дай бог иметь на руке или ноге малейшую ранку: даже от царапины или занозы начнется гниение. У некоторых, как у Хвоста, язвы так до конца службы и не заживают…

Особенно неприятно стоять ночью во время учений по отражению атак ПДСС (подводных диверсионных сил и средств). Тренируясь, боевые пловцы проникают на корабли и условно минируют их. И ребятам этим все разрешено. Там что надо смотреть в оба, а то залезет такой черт через борт и сломает вахтенному руку или по башке даст. И боевому пловцу за успешное задание только благодарность выйдет…

Но бывают и чудесные вахты. Вадиму очень нравилось стоять в нелюбимую всеми третью смену в августе. Ночью в этом месяце все небо расчерчивают метеориты: десятки коротких и длинных белых, желтых, красных «хвостов». Падают звезды чуть ли не каждую минуту, и в это время почти всю смену стоял Белаш запрокинув голову, любовался космической игрой. А потом еще встречал рассвет. Перед ним разом просыпаются птицы и такой концерт устраивают! Хочешь не хочешь, а разулыбаешься, обалдев от природной благодати: чириканья и переливных трелей…

Лучше всего стоять на юте, когда корабль выходит в море. Тогда вахтенный старшина не привязан к трапу. Может прогуливаться по верхней палубе, топтаться у специальной бочки: жечь в ней деревянные ящики с камбуза. У огня тепло, уютно. И пока смотришь на языки пламени, время вахты быстро пролетает.

Еще в море, и особенно – в океане, можно наслаждаться вдыхаемым воздухом. Начиная километров с двухста от берега, он особенный. Даже в пятидесяти километрах от земли еще пахнет духами и шашлыками. В ста километрах береговые запахи еле-еле, но все-таки чувствуются. А вот когда за двести километров – за сто пятьдесят морских миль – то это уже чистый запах океана, такой, который сухопутный человек может за всю жизнь так ни разу и не вдохнуть. Это очень особенный запах, становящийся самым крепким, самым настоянным в марте месяце. Океанский воздух и бодрит, и пьянит одновременно. И хочется им дышать, дышать, дышать…

Под утро от свежего морского воздуха разгорается аппетит. Но ждать смены и завтрака не обязательно. Все вахтенные на юте «грабят» камбузную смену. Она рано утром идет в провизию и пекарню за припасами. Что может сказать молодой камбузный голодному «годку»? Ничего. Поэтому вахтенный старшина спокойно берет банку тушенки, банку сгущенки, булку горячего, только выпеченного белого хлеба.

Вадим обычно