За гранью. Поместье - Джон Голсуорси

вернулась в кровать и принялась пришивать оторванные кружева. Никто, даже муж, ничего не должен знать. На минуту она позабыла о другом ужасно важном деле. Мысль о нем вернулась внезапно вместе с приступом тошноты. Об этом тоже никто не узнает, пока она будет в состоянии сохранять свой секрет, а уж он узнает последним.

Утро прошло как обычно но, когда она пришла в музыкальный салон, оказалось, что Фьорсен куда-то ушел. В то время как Джип садилась обедать, Бетти с широкой улыбкой на лунообразном лице, которая появлялась, когда кто-нибудь щекотал ее самолюбие, доложила:

– Граф Росек.

Джип в растерянности поднялась:

– Бетти, скажите, что мистера Фьорсена нет дома, но пригласите графа отобедать и принесите рейнвейну.

За несколько секунд до появления гостя Джип объял трепет, как того, кому предстоит вступить в загон с грозным быком.

Однако даже самые строгие критики не могли бы обвинить графа в недостатке учтивости. Он хотел встретиться с Густавом, но счел приглашение на обед очаровательным жестом и с удовольствием его принял.

Словно стараясь угодить ей, Росек на этот раз отказался от корсетов и, надо отдать ему должное, от многих оскорбительных замашек. Он вел себя проще и естественнее обычного. Лицо графа немного загорело – похоже, он стал чаще бывать на воздухе. Росек вел разговор без пошлых полунамеков, похвалил чудесный домик, пылко говорил о музыке и искусстве. Он никогда еще не был менее противен Джип, и все-таки она не ослабляла бдительность. После обеда они прошли через сад в музыкальный салон. Росек сел за пианино. Он уверенно, ласкающе касался клавиш, что выдавало стальную твердость пальцев и чуткое ухо. Джип слушала, сидя на диване. Росек ее не видел, а она смотрела на него и терялась в догадках. Граф играл «Детские сцены» Шумана. Каким образом у человека, способного извлекать столь свежие, идиллические звуки, могли быть недобрые намерения? Через некоторое время она позвала:

– Граф Росек!

– Да, мадам?

– Зачем вы вчера прислали ко мне Дафну Глиссе?

– Я прислал?

– Да.

Джип тут же пожалела, что задала этот вопрос. Граф повернулся на табуретке и уставился на нее. Его лицо стало другим.

– Раз уж вы спросили, я должен сказать, что Густав часто с ней встречается.

Росек ответил именно то, что она предполагала.

– Вы считаете, что я против?

На лице графа дернулся нерв. Он поднялся и спокойно сказал:

– Я рад, что вы не против.

– Почему вы рады?

Она тоже поднялась. Хотя Росек был не намного выше, Джип вдруг угадала, что под щегольским нарядом прячутся мощные стальные мышцы, а лицо скрывает по-змеиному коварную силу воли. У нее ускоренно застучало сердце.

Граф подошел ближе и сказал:

– Я рад, что вы поняли… с Густавом все кончено. Он иссяк.

Он осекся, почувствовав, что допустил промашку, но все еще не понимая, в чем именно. Джип только улыбнулась в ответ. Ее щеки тронул румянец.

– Густав – вулкан, который быстро затухает, – продолжал граф. – Видите ли, я его хорошо знаю. Вам бы тоже не мешало получше его узнать. Почему вы улыбаетесь?

– Зачем мне лучше его знать?

Росек побледнел и процедил сквозь зубы:

– Чтобы не тратить время впустую. Вы еще найдете свою любовь.

Джип по-прежнему улыбалась:

– И вы напоили его вчера вечером ради этой любви?

У нее дрогнули губы.

– Джип! – Она отвернулась, но Росек сделал едва заметный шаг вперед и оказался между ней и дверью. – Вы его никогда не любили. Вот что меня извиняет. Вы и так ему слишком много отдали – больше, чем он заслуживает. Ах, боже мой! Вы меня измучили. Я одержим вами.

Росек побелел, как жаркое пламя, на лице лишь угольками мерцали глаза. Джип стало жутко, но именно поэтому она не отступила. Не лучше ли выбежать через калитку в переулок? Она неожиданно успокоилась, но все еще чувствовала, что граф, видимо сообразив, что напугал ее, пытается сломить сопротивление одной силой взгляда, своего рода гипнозом.

От этой дуэли взглядов ее качнуло, закружилась голова. Казалось, что он приближается дюйм за дюймом, даже не переставляя ног. Джип охватило кошмарное чувство – словно руки Росека уже сомкнулись вокруг нее.

Сделав усилие, она отвела взгляд. Ее внимание внезапно привлекла прическа графа. Волосы, вне всяких сомнений, завивали плойкой. Приступ потешного удивления расколдовал ее сердце, и с губ отчетливо сорвалось:

– Une technique merveilleuse!

Глаза Росека забегали, он беззвучно охнул и приоткрыл рот. Джип пересекла комнату и притронулась к колокольчику. Страх покинул ее. Не сказав больше ни слова, Росек вышел в сад, пересек лужайку и ушел. Она победила врага единственным оружием, против которого не могла устоять самая неистовая страсть, – оружием насмешки, причем насмешки безотчетной. Джип с облегчением вздохнула и нервно дернула за шнурок колокольчика. Вид горничной в аккуратном черном платье с белоснежным передником окончательно вернул ей душевное равновесие. Как могло случиться, что она по-настоящему испугалась, едва не уступила в этой схватке и чуть не попала под власть этого человека – в собственном доме, с горничными, готовыми прибежать по первому зову? Джип спокойно распорядилась:

– Прошу вас, принесите щенков.

– Да, мадам.

В саду лениво нежился в летнем тепле полдень. Удачный год, середина июня. Воздух осоловел от жужжания пчел и ароматов.

У ее ног катались и хватали друг друга зубами щенки. Сидя в тени, Джип мысленно шарила по своему маленькому миру в поисках утешения и хоть какой-нибудь защиты, но не могла найти, как если бы ее окружал плотный горячий пар с прячущимися в нем существами, в котором ей удавалось устоять на ногах лишь за счет гордости и решимости не закричать во весь голос о своем бедственном положении и страхе.

Покинув дом утром, Фьорсен шел пешком, пока не увидел таксомотор. Отклонившись на сиденье и сняв шляпу, он распорядился ехать куда глаза глядят, и побыстрее. Он всегда так делал, когда в мыслях царил сумбур, – дорогостоящая причуда, особенно когда в карманах у тебя свистит ветер. Быстрая езда и щекочущая нервы постоянная близость – на грани столкновения – других автомобилей действовали на него успокаивающе. А сегодня он как никогда нуждался в спокойствии. Просыпаться в своей постели, не помня даже, как туда попал, ему, как и многим другим мужчинам двадцати восьми лет, было не в новинку, однако после вступления в брак это случилось впервые. Было бы легче, если бы он совсем ничего не помнил, но в памяти отложилось, как он стоит в темной гостиной, видит рядом с собой призрачную фигуру Джип и прикасается к ней. Этот