Вы – несчастная любовь фюрера - Жан-Ноэль Оренго

Во время встреч с вождем заметна его все большая бледность, раздраженность или взвинченность. Сегодня он говорит вам «да», а назавтра выясняется, что он передумал, или наоборот. Он говорит вам «да», а назавтра вы узнаете, что администрация X саботирует то, что вождь разрешил выполнить под руководством администрации Y; в результате множатся блокировки и задержки.

Тем не менее новый министр вооружения смог увеличить производство снарядов и боеприпасов до неизвестных до сих пор количеств. Перед большим наступлением на Курской дуге в бронетанковые дивизии поступают модели V и VI танков, гордо названных «пантерами» и «тиграми», покрытые тяжелой стальной броней, снабженные прекрасной оптикой и длинноствольными орудиями. Производится гораздо больше, чем раньше, самолетов, самоходных артиллерийских установок, подводных лодок, разнообразных боевых машин для сражений на суше, на море и в воздухе, способных, говоря простым языком, энергично изрыгать пламя.

Все четыре стихии античной философии используются на свой лад армиями различных родов войск – при помощи танков, бомбардировщиков, истребителей, авианосцев и линкоров. Поставить всю экономику страны на службу войне означает дать министру вооружения огромную власть. Иными словами, сделать его хозяином всех четырех стихий, первым после Бога или, по крайней мере, после главы государства.

Альберту Шпееру это хорошо известно. Некоторые промышленные и военные круги уже считают его вероятным преемником вождя в случае смерти последнего. Он, конечно, еще молод, ему меньше сорока лет, он все такой же высокий и стройный, но с лица исчезла юношеская холодноватая робость и царственная суровость нарцисса, проявляющего интерес к одному только Адольфу Гитлеру – фюреру, меценату и пигмалиону. Теперь его холодность – это холодность руководителя, так же полная решимости, как и у старых товарищей вождя, но дополненная образованием и обходительностью, типичными для старой Германии и придающими уверенность элитам, которым инстинктивно претят нувориши – выходцы из низших слоев Мюнхена и его пивных, все эти мужланы, опьяневшие от принадлежности к арийской расе, но явно лишенные ее физических и интеллектуальных качеств. Чтобы убедиться в этом, достаточно их послушать и посмотреть на них.

Министра вооружения уважает даже англо-саксонский противник, и ему удалось привлечь на сторону тотальной войны министра народного образования и пропаганды. Он сумел использовать его в своих интересах. И когда этот маленький, худой и хромающий человечек, совсем не похожий на арийца, криком вопрошает толпу, выступает ли она за тотальную войну, министр вооружений отбрасывает свою сдержанность, присоединяется к всеобщему энтузиазму и тоже вопит в ответ: «Да!» Это «да» адресовано себе самому, в полной гармонии с зеркалом, в котором горделивый нарцисс готов увидеть себя королем.

38

Лето 1943

Растенбург, лес, бункер. Окна зала, где обычно проходят совещания штаба, распахнуты. Одно из таких совещаний только что завершилось. Рейхсминистр вооружения и военного производства все еще в зале вместе с несколькими военными, ставшими в силу ситуации членами ближнего круга. Все молчат. Новости с русского и итальянского фронтов плохие, это правда, и участники выходят с таких собраний все более напуганными. Все предсказания доктора Тодта подтверждаются. Курское наступление потерпело поражение, американцы и англичане высадились на Сицилии, и теперь недостаточно тотальной войны, чтобы остановить неотвратимое. Победа уже невозможна, и самые большие оптимисты ставят только на сепаратный мир с американцами и англичанами, который бы позволил сосредоточить все оставшиеся силы рейха на советском фронте. Это, конечно, всего лишь благое пожелание, но отнюдь не рационально выстроенная стратегия. Все они в курсе встречи своих противников в Касабланке, прошедшей в январе этого года. Сепаратного мира не будет, как и прощения за их прошлые агрессивные действия. Союзники требуют безоговорочной капитуляции Германии.

Вождь подходит к окну, поворачивается спиной к гостям и выглядывает наружу.

«Господа, – произносит он, – мосты за нами сожжены».

После чего умолкает, и все остальные тоже молчат.

Некоторые члены круга точно знают, о чем он говорит, имея в виду вовсе не Касабланку. Они думают о том, что происходит в Польше, но говорить об этом нельзя. Дрожь ужаса настигает министра вооружения. Так он напишет через много лет.

39

1942–1943

Весна 1942 года. «Кондор» летит над Украиной. На борту министр вооружения и рейхсфюрер СС Гиммлер. Их сопровождает немецкий ас на истребителе. Внизу можно разглядеть движущуюся массу человеческих существ. Рейхсфюрер показывает на них и объясняет: «В прошлом году мы решили всех их убить, но в этом году они нужны нам для производства вооружений».

На самом деле их осталось всего двое. Несмотря на наличие кружков интриганов, сформировавшихся в рамках ближнего круга вождя, их осталось только двое. Один руководит армией внутри армии, государством в государстве, тотальной службой полиции, которую он начал неустанно развивать, едва вступив в должность главы СС в 1929 году. Второй руководит армией трудящихся, в которую объединены немецкие рабочие арийского происхождения, получающие зарплату, и рабы – евреи, советские, французские, польские, чешские военнопленные, политические заключенные и бойцы Сопротивления, у каждого из которых имеются полезные для военного производства знания и умения. С ними обращаются как с рабами, с советскими в большей степени, чем с остальными, и с евреями в большей степени, чем с советскими. Иерархия бедствия, способная надолго наполнить память ядом.

Немецкие рабочие на зарплате напрямую зависят от министра вооружения, огромная масса рабов зависит от рейхсфюрера СС и его концлагерей, а их труд зависит от министра вооружения. Таким образом, конфликты власти функционируют идеально, бюрократическая машина дополнительно умножает смерти в обстановке, которая смертоносна сама по себе.

Что касается власти, рейхсфюрер намного могущественнее министра вооружения, которому это хорошо известно, и он холодно ведет с ним вежливые, псевдовеселые и утомительные игры, хотя рейхсфюрер ему антипатичен. Это непристойный и зловещий человек, облаченный в черную опереточную униформу. Министр перестал в душе смеяться над ним некоторое время назад, после слов рейхсфюрера, прозвучавших нестерпимо грубо для нежных ушей такого, как он, представителя старинной буржуазии.

Рейхсфюрер множит указы, изымающие из подчинения министру вооружения еврейских рабочих любого возраста. Рейхсфюрер стремится точно следовать теперь уже непрерывным вспышкам ярости вождя, направленным против евреев. Раньше он поносил их через более или менее равномерные промежутки времени, но с ухудшением ситуации на фронтах проклинает их безостановочно, и все разговоры в Растенбурге, рейхсканцелярии и Бергхофе крутятся почти исключительно вокруг евреев, перемежаясь упреками в адрес генералов и полными разочарования воспоминаниями о его неудавшемся прошлом архитектора и художника.

Секретари вождя вспоминают то ли мартовский, то ли апрельский день 1941