Прощай, Анна К. - Лера Манович

Приезжаю на нашу станцию метро. Звоню. Обычно мама забирает меня на машине – мы живем далеко от метро. А тут говорит: я занята, поезжай на автобусе.

Ну, я пятнадцать минут ждала автобус, замерзла, как цуцик.

Приезжаю – открывает такая вся развеселая мама в майке с Микки Маусом.

– Раздевайся! – говорит.

И сразу в комнату убежала.

Захожу – а у них там полная идиллия! Они взяли мою 3D-ручку, которую мне когда-то подарил Дед Мороз, и делают всякие предметы. На Пиуса уже нацеплены розовые пластиковые очки. Очки – это первое, что мама придумала делать этой ручкой. Она сразу сделала такие круглые очки и нацепила на меня и на папу. На этом ее интерес к игрушке закончился. И сколько я ни просила поделать со мной что-то еще, она говорила: сама. А теперь она выписывала с Пиусом какие-то дурацкие буквы и делала вид, что ей офигенно интересно. Вот уж настоящий предатель.

Они сидели, как Кай и Герда, склонившись над этим листом, на который из ручки выползали цветные струйки пластика. Мне прямо захотелось сделать какую-нибудь гадость. Например, выпустить из комнаты Ивановну. Но я просто ушла на кухню и стала читать «Бесприданницу» Островского. Через пять минут прибежала мама в своем дурацком Микки Маусе, увидела меня на стуле с этой книжкой и засмеялась.

– Ты отстала от жизни! – заявила она.

– Зато ты в майке с Микки Маусом впереди планеты всей, – парировала я.

Не знаю, что смешного в «Бесприданнице». Нам по программе задали.

Сели ужинать, и мама опять принялась болтать с Пиусом, используя меня в качестве переводчика. Оказалось, его мама (которая инструктор по йоге) живет со своим бойфрендом. Пиус привез нам в подарок от нее кучу цветных пакетиков. Это оказалась специальная соль для ванн на все случаи жизни: боли в суставах, стресс, раздражительность, плохой сон.

Возможно, такая соль мне скоро пригодится.

Пиус живет с отцом. Нормальный такой кучерявый дядька, похожий на писателя (я потом нашла его в Сети). Наверное, как раз он понравился бы моей маме. Хотя не обязательно. Когда ушел отец, у нее какое-то время был писатель. Точнее, поэт. После чего она произнесла коронную фразу: «Хочешь возненавидеть поэзию – заведи роман с поэтом».

На странице отца Пиуса есть фотки их квартиры. Я посмотрела и поняла, что мы зря комплексовали из-за нашей. Клетушка, на стенах приклеенные скотчем бумажки. И двухъярусные кровати из «Икеи». Видимо, для экономии места.

Когда на следующий день пришла бабушка, я пыталась показать ей эти фотографии, чтоб она поняла, что не все люди в Европе живут шикарно. Но ей было не до этого: пока никого не было дома, Иоановна ухитрилась развести в стакане соль для ванны и все это выпить. Тот пакетик, который от суставов. Иоановна решила, что это специальное немецкое лекарство. Чувствовала она себя абсолютно нормально. Не считая ядовито-фиолетовой пены, засохшей вокруг рта. Бабушка поила Ивановну теплой водой с марганцовкой, добиваясь, чтоб ту вырвало. Но Иоановна пила воду как верблюд, и с ней ничего не происходило.

– Если ее не вырвало от соли для ванн, с какой стати ее должно стошнить от какой-то марганцовки? – логично заметила я. – И вообще, если эта соль такая полезная при внешнем применении, может, и при внутреннем есть какая-то польза.

– Шутница, – сказала бабушка, разводя в кружке очередной раствор ядовитого цвета. – Да и что удивляться: от осинки не родится апельсинка.

Это было довольно обидное замечание, и я уже собралась что-то ответить, но тут Иоановну вырвало. Это было очень красиво. Просто как единорог в мультфильме «Adventure time». Пиус много потерял, что не видел.

Девочки все время корчат рожи, когда мы с Пиусом входим в школу. Как будто мы ужасно выглядим. Но мы нормально выглядим, я сегодня смотрелась в зеркало в лифте. Просто они сдыхают от зависти. У Егоровой немец на голову меньше и похож на турка. А у Каширских – толстый, весь в прыщах и интересуется только едой. На перемене она попросила меня познакомить ее с Пиусом. Каширских у нас считается красоткой. Когда я их знакомила, Пиус даже бровью не повел. Вежливо пожал ей руку, и все. Какой же он классный! Лицо у него мальчишеское, а ноги волосатые, как у взрослого мужчины. Я на физкультуре рассмотрела, он в шортах был. Странно – сам блондин, а волосы на ногах черные. Прямо Печорин: у него были светлые волосы, но темные брови – признак благородного происхождения.

У нас в классе есть такой Кобяков. Красавчик. Мастер спорта по плаванию. Папа – дипломат. Все девочки по нему сохнут. И вот этот Кобяков постоянно дразнит меня на физкультуре. У меня большая грудь, и скрыть это тяжело. И когда мы начинаем бегать кругами, Кобяков все время изображает, как колышется моя грудь. И все ржут. Даже девочки. Я тоже смеюсь, а что еще остается делать? Не плакать же.

Сегодня мы занимались на физре вместе с немцами. Кобяков по обыкновению стал изображать, как я бегаю. Нашим это уже надоело, а немцы хихикали. И тут Пиус поравнялся с Кобяковым, похлопал его по плечу и, когда тот повернулся, с улыбкой спросил:

– Are you a Nazi?

У Кобякова очень хороший английский, он отлично понял вопрос, но офигел и переспросил:

– What?

– Are you a Russian Nazi? – повторил Пиус.

Кобяков покрутил пальцем у виска, но кривляться перестал.

Девочки потом сказали, что это он не меня защищал, а просто у них так в Европе принято. Толерантность.

Фигня. Пиус защищал именно меня.

Завтра рано утром все наши немцы уезжают на экскурсию во Владимир. Это довольно далеко, и они вернутся только вечером. Так что у нас с мамой будет целый день, чтобы отдохнуть. Можно будет выпустить Иоановну. А то она сидит в заточении, как граф Монте Кристо.

Не узнаю маму. Она развела кипучую деятельность и сказала, что, раз Пиуса не будет целый день, мы успеем наклеить те самые бордовые обои. Я пыталась ее отговорить, зная, что она может потерять интерес прямо посреди процесса, но мама быстренько обрызгала многострадальную стену, и назад дороги не было.

Оказывается, мама очень ловко умеет клеить обои. Она в институте подрабатывала, помогая однокурсникам делать ремонт.

Получилось обалденно. Даже Иоановна застыла на несколько минут со своими ходунками, видимо, стараясь припомнить, как стена выглядела раньше. Пришла бабушка и тоже порадовалась.