Обещание острова - Софи Таль Мен

есть какая-то область, в которой я ничего не понимаю, то это именно она. Тяжесть, вздутие, резь, плохое отхождение газов… Столько слов, описывающих одно и то же, – вздохнул он, скребя затылок.

– Ты им советовал безглютеновую диету? Док говорил, что это сейчас модно и устраняет много проблем.

Алексис нашел идею блестящей.

– Ты прав… Вызову пациентку и предложу ей попробовать.

– Обращайся, если появятся вопросы, – с улыбкой предложил Джо. – Я читаю довольно много женских журналов… А каждые выходные бываю в доме престарелых.

Джо признавал, что Алексиса мало в чем можно упрекнуть. Человек организованный и добросовестный, всегда в ровном настроении – всем пациентам он нравился. Все – от матерей семейств, являющихся на прием с детьми, до гурьбы поклонниц, ждущих его каждое утро, – пели ему дифирамбы. Даже Юбер, приятель Джо по стойке бара, нахваливал Алексиса, а это что-то да значило.

– Он такой прикольный, этот новый лекарь! – заявил Юбер однажды вечером между двумя глотками пива. – Знаешь, что он сегодня выдал?

– Нет.

– Что я должен сесть на диету!

Расхохотались все – и бармен, и кружок завсегдатаев, облокотившихся о стойку.

Юбер приподнял футболку, открыв объемистый живот, и призвал всех в свидетели:

– И вот что я ему ответил: возможно, доктор, у вас имеются таблетки… но у меня есть кое-что получше! У меня есть шоколадный мусс!

– Ха-ха-ха! И что он сказал?

– Он сказал, что наверняка тут замешан не только шоколадный мусс, но и пена «Кроненбурга»! У этого парня есть чувство юмора, мне он нравится!

Джо кисло засмеялся. Значит, и Юбер уже успел забыть полезную и честную заботу своего доктора? Способность людей в бешеном темпе переворачивать страницу пугала Джо. А сколько человек после консультации спрашивали, не собирается ли Алексис остаться здесь насовсем? Таким Джо охотно отвечал:

– Ян только-только вышел из больницы, а вы его уже хороните?

Большинство возмущались, что такое могло прийти ему в голову, и предлагали, когда Ян вернется, открыть настоящую амбулаторию. Ну вот, опять они стремятся к переменам, подумал Джо. У них мания величия. Почему люди вечно чем-то недовольны? Он спросил себя, что такого им рассказывал за этой дверью Алексис, чтобы они все поддались его обаянию. Может, он угощал детей конфетами? Обещал какие-нибудь волшебные таблетки? Кажется, не стоило говорить ему о безглютеновой диете…

К тому же росту успеха Алексиса способствовала его новая прическа. В особенности среди женщин, в частности у Оливии. Однажды вечером Джо заметил, что она в присутствии Алексиса совсем другая. Смущенная, зажатая, менее яркая. Впечатление подтвердилось на пляже, когда он поймал ее зачарованный, даже загипнотизированный взгляд на мужчину, который собрался купаться. И пусть его фигура была не более чем посредственной, ни намека на кубики на животе или накачанный торс, Оливии он настолько пришелся по вкусу, что она стала пожирать его глазами, как только он отвернулся. И, между прочим, не прекращала при этом вязать! Такое неожиданное проявление чувств явилось для Джо шоком. Не то чтобы он особо ревновал. Разве он мог питать надежду когда-нибудь понравиться Оливии? Да и вообще понравиться какой-нибудь женщине? За этим взглядом скрывалось нечто другое. Нечто гораздо более сложное. Он свидетельствовал об отличии Джо от других. Об отсутствии у него привлекательности. Как же можно быть настолько прозрачным? Невидимым, даже стоя на четвереньках на песке и изображая гориллу? К такому жестокому выводу Джо постоянно приходил всю свою жизнь. И в этом не были виноваты ни Оливия, ни Алексис – он знал, что должен предъявлять претензии только самому себе.

Всю следующую субботу Джо был не в своей тарелке. Проснувшись, он добрых четверть часа пролежал, согнувшись пополам, кашляя и сплевывая нечто горькое, застрявшее у него в горле. Такое недомогание было у него не впервые, и ему не нужен был врач, чтобы прописать лекарство. Он сам его знал: налить в стакан на палец виски и развести водой. Потом, если понадобится, повторить. Когда обеспокоенный его состоянием пес начал вертеться вокруг него, повизгивая, Джо поспешил проглотить свою смесь, чтобы утихомирить обоих: и собаку, и жжение в животе. Успокоившись, Прозак с удовольствием усердно облизал его лицо шершавым языком, потом нетерпеливо потянул в дом престарелых. Нельзя же пропустить встречу по выходным!

Атмосфера в общей гостиной была еще более тоскливой, чем обычно. Шторы задернуты, пансионеры молча сидят за столами. Такие моменты ступора были уже знакомы Джо. Когда уходил один из обитателей, весь пансионат тоже угасал на несколько часов. Пелена грусти накрывала всех, кто понимал, что произошло. Как, например, Селестина, обессилено застывшая на стуле и даже не поднявшая глаза на подбежавшего джек-рассела. Пес, наделенный шестым чувством, вспрыгнул ей на колени и предельно нежно сунул мордочку под мышку старой женщине. Джо, у которого было такое же мрачное настроение, наблюдал эту сцену, стоя в стороне. Он думал о смерти, обосновавшейся в этом месте. Сумеет ли он дожидаться ее, как эта старушка? Позволит ли захватить себя врасплох? Или сам выберет минуту, когда весам придет пора качнуться? Он не любил изменения из-за таящегося в них эффекта неожиданности. Из-за потери управляемости. Если смерть станет вопросом выбора, будет ли она менее пугающей? «Перед лицом меняющегося мира лучше позаботиться о переменах, чем о смене повязок»[9]. Где-то Джо это прочитал. Никто не понимал эти слова так хорошо, как он, ведь вся его жизнь была лишь непрерывной сменой повязок. Джо спросил себя, какие потрясения ждут его в ближайшее время. Возвращение Яна, для начала. А потом? Все остальное было затянуто туманом сплошной неопределенности. Его взгляд побродил по комнате и вернулся в исходную точку. За это время Селестина успела выпрямиться на стуле, словно только что политый цветок. И, о чудо, к ней вернулась улыбка.

Глава 26

Мадам Сарфати входила в группу утренних фанаток. Ей всегда было о чем спросить доктора. Мимолетная боль, необъяснимый страх, обсуждение информации, вычитанной в газете. Как, например, о недавно открытом лекарстве от болезни Альцгеймера.

– Зачем вам это? Насколько мне известно, у вас нет проблем с памятью.

– Нет… Но мне интересно. У моего соседа начальная форма, и я выясняю для него.

Пожилая женщина никогда не задерживалась надолго. Хватало нескольких минут беседы, чтобы ее успокоить, плюс всякий раз она требовала измерить ей давление. И всякий раз слышала ответ: сто тридцать на восемьдесят, как вчера. Тут Оливия была права: старушка являлась в кабинет врача так же регулярно, как ходила к мяснику. Обязательный визит, чтобы запастись советами и поддержкой. Алексис, полагающий, что советы и поддержка не