Поломка на краю галактики - Этгар Керет

для больного ребенка, если бы сам был здоров и располагал средствами. Бог весть. Возможно, где-то есть параллельная вселенная, в которой А стоит рядом с Гудманом, а тот показывает пальцем на другого воспитанника (может быть, даже на Надю) и, понизив голос, описывает ее развитие, ее наклонности, ее шансы сдать экзамен, выйти и прожить остаток жизни в диком и незащищенном мире, окружающем их со всех сторон.

Экзамен

На письменный экзамен отводилось четыре часа. Предыдущий экзамен А дописывал до последней минуты, а два экзамена даже вынужден был сдать, не успев ответить на все вопросы. Но в этот раз он успел закончить за двадцать пять минут до срока и положил ручку на стол. Воспитательница спросила, хочет ли он сдать работу прямо сейчас, но А сказал, что нет. Слишком многое было на кону. А еще раз внимательно перечитал ответы. Исправил ошибки пунктуации и заново написал слова там, где ему показалось, что вышло недостаточно разборчиво. Когда время истекло, он знал, что сдал идеальную работу. И действительно, из семи воспитанников, экзаменовавшихся в апреле, только они с Надей перешли на этап интервью.

А встретил ее, как раз когда она выходила из кабинета Гудмана. Она ничего не могла ему рассказать, потому что рядом была ее личная воспитательница. Но сияющее Надино лицо сказало ему все. Теперь А оставалось только пережить интервью с Гудманом, и они оба выйдут на волю. Интересно, кто из них первым окажется на железнодорожной станции? Кто из них нацарапает на скамейке название города из билета? А вдруг на станции не будет скамейки? А внезапно запаниковал. Его мечта не исчерпывалась уходом из заведения. Он мечтал уйти из заведения и жить с Надей. А что, если из-за крошечного сбоя в плане они разминутся? Ведь неизвестно, какие у них будут новые имена. И если они не смогут оставить название своего города в заранее условленном месте, может случиться так, что они никогда не встретятся.

– О чем ты думаешь? – спросил Гудман.

– О своей жизни. О будущем, которое ждет меня снаружи, – прошептал А и тут же добавил, подлизываясь: – Обо всем, чем я обязан этому заведению. И особенно о вас, кто привел меня к этому моменту.

– Ты так говоришь, будто уже закончил здесь все свои дела и машешь мне белым платочком из окна вагона, – сказал Гудман, и его лицо искривила уродливая улыбка. – Для воспитанника, который девятнадцать раз завалил экзамен, это несколько… самонадеянно, не находишь?

– В этот раз я сдал экзамен на отлично, – пробормотал А. – Я в этом уверен.

– Ты в этом уверен, но я, к сожалению, уверен несколько меньше.

– В этот раз все ответы были правильными, – настаивал А.

– Ц-ц-ц… – процедил Гудман, – В этом у меня сомнений нет. Но экзамен оценивается не только по правильности ответов на листе. За фактическими ответами скрываются намерение и характер. А над тем и другим, я подозреваю, тебе предстоит еще немало поработать.

А, пораженный, встал перед ним. Он судорожно искал всепобеждающий довод. Такой, который заставит Гудмана изменить свое мнение. Но с губ его слетела лишь одна фраза:

– Я вас ненавижу.

– Это нормально, – кивнул Гудман, немедленно нажал кнопку интеркома и попросил вызвать личную воспитательницу А, чтобы пришла и проводила его обратно в жилое помещение. – Это хорошо, что ты меня ненавидишь. Это часть твоего развития. Я не для того занимаюсь тем, чем занимаюсь, чтобы получать в ответ любовь.

– Я ненавижу вас, – повторил А и почувствовал, как в нем поднимается волна ярости. – Может быть, вы думаете, что вы хороший человек. Но это вы самонадеянный и плохой. Каждую ночь перед сном, стоит мне закрыть глаза, я представляю, как проснусь утром и обнаружу, что вы умерли.

– Это совершенно нормально, – ответил Гудман. – Все мои наказания, вся твоя ненависть, все это – часть процесса, который должен подготовить тебя к по-настоящему важной цели. Симпатия ко мне или благодарность тебя к ней не приблизят.

Побег

Понадобилось четверо охранников, чтобы отцепить А от Гудмана. В ходе короткой и жестокой драки он заработал огромную шишку на лбу и перелом двух пальцев на левой руке, но этим дело не ограничилось. Еще он заработал бейдж одного из охранников, который ему удалось сорвать с рубашки последнего во время драки и тайком ото всех сунуть в карман.

Ночью А притворился спящим, а в час пополуночи выбрался из кровати и на цыпочках двинулся к выходу из жилых помещений воспитанников. Он знал, что с украденной карточкой доберется до дверей этого крыла. К западу было гостевое крыло, куда воспитанникам запрещалось входить, а за ним – главные ворота заведения. А никогда не проходил сквозь эти ворота, но верил, что карточка охранника их откроет. И даже если нет, он перелезет через ворота, или выроет под ними ход, или пройдет их насквозь – он сделает все, что должен, только бы выбраться отсюда.

А продвигался по коридору в гостевое крыло. Там селились благодетели во время своих регулярных визитов – им же надо знать, как идут дела у их воспитанников. А всегда воображал это крыло каким-то шикарным отелем с огромной обеденной залой и висячими люстрами, но в реальности все оказалось совершенно иначе. Главный коридор здесь был как в офисном здании, а все двери, мимо которых А проходил, вели в залы, похожие на декорации к театральным постановкам. Один зал – как армейский бункер. Второй – как учебный класс в начальной школе. В третьем был роскошный бассейн, и в центре плавал голый труп. А, освещавший себе путь старым фонариком, найденным в зале-бункере, направил луч на труп. Ее лицо было липким месивом из мяса и крови, но А немедленно его узнал. Он прыгнул в воду и обнял голый труп Нади. Он почувствовал, что разрушен, уничтожен, прикончен. Этот побег должен был вывести его наружу, к лучшей жизни. А теперь, в одну секунду, его желание погасло. Без Нади он уже ничего не хотел.

Он услышал, как кто-то спускает воду в невидимом туалете, и поднял голову. Из мужской раздевалки вышел лысый и тощий мужчина в купальнике. Лысый заметил А и тут же заорал на французском, и мгновенно появились четверо охранников. Лысый сказал им что-то надломленным голосом и показал на А и на труп. Охранники бросились в воду и попытались разлучить А и Надю, но А отказывался разлучаться. Его последним воспоминанием о бассейне был пьянящий запах хлорки и крови. А потом – темнота.

Гнев и добродетели

А очнулся и обнаружил,