Гостья - Эмма Клайн

Но когда фильтр отключился, стало даже хуже прежнего. Вот ее настоящее лицо. В излишних подробностях. Между бровями появилась легкая складочка, которую она раньше не замечала. Морщина? Алекс отпрянула из кадра.

Маргарет с несчастным видом изучала фотографию, увеличивая масштаб.

– Ты получилась так хорошо. – Маргарет высунула язык. – А я так паршиво.

– Неправда. Ты отлично выглядишь. Мне нравится этот свитер.

Маргарет опустила глаза.

– Можешь забрать его себе, если хочешь.

Алекс улыбнулась.

– Я серьезно. – Маргарет высвободила руки из свитера. – Возьми, мне он даже не нравится.

– Не стану я брать твой свитер.

– Серьезно, мне он не нужен. Возьми.

Маргарет бросила ей пушистый свитер – он был теплым.

– Что ж. – Алекс положила свитер поверх своей сумки. – Спасибо, наверное.

– Хочешь, пришлю тебе фотографию? – предложила Маргарет.

– Не надо.

Вид у Маргарет стал обиженный.

– То есть, конечно, хорошо бы. Но мой телефон практически сдох, – быстро добавила Алекс.

Похоже, этого объяснения оказалось достаточно. Пробуя разные помады на тыльной стороне ладони, Алекс смотрела, как Маргарет выкладывает фотографию в Сеть.

Маргарет обновила страницу в ожидании «лайка», которого не последовало. Она снова обновила страницу.

Внезапно все это стало слишком грустно: Маргарет и ее телефон, пудра на щеках Маргарет, припорошившая светлый пушок. Пушок был побочным эффектом голодания – Алекс доводилось жить с профессиональными анорексичками из Восточной Европы, рацион которых состоял из попкорна и крошечных болгарских перцев.

Маргарет снова увеличила фотографию.

– Ты очень красивая, – сказала Маргарет, скользнув взглядом по Алекс, и криво улыбнулась.

Флиртовала ли она на свой неуклюжий лад? Если и так, то на сознательном уровне она и сама этого не понимала. Вероятно, такая возможность была для нее слишком уж чуждой. Что она сделает, если Алекс сядет рядом с ней на кровать?

Алекс подумала об этом и тут же сделала это – села на кровать и придвинулась к Маргарет. С близкого расстояния Алекс заново изучала ее. Маргарет продолжала улыбаться. Даже представить неловко, как далеко она позволит Алекс зайти.

Что она делает? Алекс одернула себя. Она встала.

– У тебя есть щипцы для завивки ресниц?

Еще один бокал вина, и Маргарет задремала, откинувшись на подушки. Лицо ее обрело безмятежность, платье задралось, веки были темными от макияжа, а помада уже размазалась. Косметика могла испачкать наволочку. Попытаться это предотвратить? Но в бельевом шкафу наверняка стопка из двадцати наволочек, так что какая разница?

Алекс села за стол. Она полистала ежегодник с полки, и оттуда выпала стопка школьных фотографий – Маргарет в возрасте двенадцати-тринадцати лет, в форме, волосы забраны назад бархатным ободком, взгляд устремлен в какую-то точку сбоку от объектива. Фотография навевала уныние: на лице девочки читались вопросы, которыми она задавалась в последний момент перед тем, как узнает, насколько жестоким может быть мир. Но, в общем-то, с чего бы Алекс ее жалеть? У Маргарет есть дом, есть семья, ей стирают одежду. У нее есть какое-никакое будущее.

В нижнем ящике стола лежала нераспечатанная свеча в коробочке, а за ней – бархатный мешочек. В мешочке оказались беспорядочно сваленные сережки-гвоздики. Многие с бриллиантами, хотя и мелкими. Как и серьги, которые были в ушах Маргарет, – две сверкающие точечки. Фальшивые? Так сразу и не определишь. Алекс подумывала, не взять ли пару, но не решилась.

Маргарет коротко вздохнула во сне и поудобнее устроилась на подушке.

В последнюю минуту Алекс все-таки взяла одинокую рубиновую сережку, у которой не было пары. В каком-то смысле она просто помогала Маргарет от нее избавиться. Что может раздражать больше, чем одинокая вещь без пары – напоминание о том, что мир ненадежен, что пропадают даже ценности?

Из-за кондиционера в комнате было холодно, и Алекс натянула на Маргарет одеяло, накрыв ее худые ноги с безукоризненно накрашенными ногтями. За окном виднелась игровая площадка с деревянной башенкой и горкой, а еще дальше – бассейн, наполовину скрытый деревом.

– Эй, – прошептала Алекс. Тишина. – Маргарет, ты спишь?

Маргарет слегка всхрапнула и повернулась на бок.

Купальник Алекс лежал в сумке, еще влажный после клуба, да и дома все равно никого нет, так что кому какое дело, наденет ли она купальник?

Вода в бассейне была прохладной, но в меру. Если бы выглянуло солнце, купаться было бы приятнее. Хмарь сгустилась, воздух был тяжелый и серый. Алекс села на ступеньку, склонившись. Она приподняла левую грудь в руке, рассматривая сосок, затем провела пальцем по линии бедра. Лобковый волос снова врастал. И воспаление от него никуда не делось – розовый бугорок, уже разросшийся до десятицентовика. «Не трогай», – сказала себе Алекс, расковыривая его ногтем. Остановилась она только после того, как выступила кровь.

Некоторое время Алекс лежала на воде. Посасывала леденцовую розочку, перекатывая ее во рту. Плавать ей не хотелось. Приятно было просто лежать на спине, чувствуя одной половиной тела воздух, а другой – воду. Вода была достаточно холодной, чтобы она ощущала каждую клеточку своего тела.

До вечеринки Саймона три дня.

Она лежала в полной тишине. Вокруг ничего, кроме деревьев. Странный выдался день, сначала клуб, потом эта несчастливая девушка, а теперь полное одиночество в бассейне, которым, как была уверена Алекс, никто никогда не пользовался. Обычно люди с бассейнами верят во всякие правила, считают, что если они будут им следовать, то когда-нибудь им воздастся. И вот в их бассейне покачивается на воде голая Алекс.

Бассейн окружали деревья, при малейшем дуновении ветерка с них сыпались в воду почти прозрачные белые лепестки. Лепестки были раздвоенные и испещренные прожилками. Как крылышки насекомых. Алекс нырнула на дно там, где бассейн был глубже, выдохнув при погружении. Внизу было холоднее, по-настоящему холодно. Виски сдавило. Когда она открыла глаза, вокруг была лишь мгла, гулкое эхо пустоты. Приятно побыть совсем одной. Когда она посмотрела вверх, поверхность воды подернулась рябью от мелких уколов. Дождь?

Алекс вынырнула, и ей в лицо заморосило. Наконец-то тучи пролились дождем. Поначалу лило не сильно, в воду вокруг нее падали легкие капельки, почти такие же мелкие, как частицы тумана, но потом сплошной тяжелой завесой хлынул настоящий дождь. Крупные капли разбивались о воду, больно ударяли о кожу. Алекс подтянулась на бортик бассейна. Она нащупала свое полотенце, все еще посасывая леденцовую розочку, когда заметила возле дома движение, от удивления она раскусила конфету пополам.

Там стояла Карен в своих ослепительно белых кедах, девочка держала ее за руку, и они обе смотрели на голую, дрожащую Алекс. Карен не казалась ни потрясенной, ни рассерженной. Она выглядела просто