Гостья - Эмма Клайн

Алекс открыла кран, вымыла руки. Она быстро оглядела себя в зеркале, оскалила зубы: все было в порядке. Легкое покашливание из кабинки. Потом приглушенный звук смываемой воды. Алекс продолжала стоять у раковины.

В последний раз, когда Алекс видела Дану, та жила в новеньком доме, в квартире, где не открывались окна. Мужчина из Хьюстона внес залог за нее – в обмен на хриплые телефонные разговоры о том, с кем Дана трахалась нынче и насколько большой был член у очередного клиента. На стене висел фиолетовый неоновый светильник с надписью «Любовь», а над диваном – приклеенный скотчем плакат с Одри Хепберн. Металлическая табличка на двери уборной витиеватым курсивом гласила: Les Toilettes[6].

Почему Дана перестала разговаривать с Алекс?

Подробности помнились смутно.

Вот она, Дана – открыла дверь кабинки и подошла к другой раковине. Дана во плоти. Одним быстрым движением Дана собрала волосы и откинула их на спину. Изучила свое отражение и, похоже, осталась довольна увиденным. Принялась мыть руки.

Алекс искоса разглядывала Дану: платье слишком откровенное, декольте слишком глубокое. Разве Дана не знает, что к чему? Разве она всегда не подмечала такие вещи?

Дана нацепила на лицо легкую улыбку, означающую «не лезь ко мне», и, едва взглянув на Алекс в зеркало, продолжала мыть руки. Затем посмотрела на нее еще раз.

– Господи.

– Привет, – сказала Алекс.

– Ха, – скорее выдохнула, чем рассмеялась Дана.

– Как жизнь? – спросила Алекс. Этот вопрос прозвучал особенно жалко.

Дана закрыла кран запястьем и взяла сложенное полотенце.

– Мне было любопытно, увижу ли я тебя, – сказала Дана. – Знаешь, как я всегда умела предсказывать что-нибудь, и это сбывалось?

– Увидишь ли ты меня?

– Здесь увижу ли. – Дана бросила полотенце в корзину. Она провела пальцем под каждым глазом, по-прежнему глядя на себя в зеркало. – Я не разговаривала с этим парнем целую вечность. С Домом. А тут он звонит и говорит, что ты здесь.

Алекс постаралась сохранить спокойствие.

– Короче, он в бешенстве. Всех подряд обзванивает. – Дана изучила кончики своих пальцев. – Расспрашивает о тебе.

– Ну, – выдавила Алекс, – ты же знаешь Дома.

– Вообще-то нет. – Дана наконец посмотрела на нее. – Вообще-то я его не знаю.

Алекс попыталась улыбнуться – тепло, как она думала, той улыбкой, которая могла бы напомнить Дане, что когда-то они были близки. По-настоящему близки.

– Может, если он снова выйдет на связь… может, ты могла бы просто не упоминать, что меня видела? Я скоро возвращаюсь в город.

– Алекс, я вообще не хочу в это ввязываться. – Дана снова посмотрела на нее. И что-то, похоже, увидела в лице Алекс, потому что голос ее смягчился. – В смысле, все равно он сказал, что уже едет сюда. В подробности я не вникала.

Алекс заставила себя перевести дыхание. Постаралась не выдать волнения в голосе.

– Что именно он сказал?

– Это все, окей? Это все, что он сказал. Мне действительно больше не хочется влезать в твое дерьмо.

Ей уже надоела Алекс, надоел этот разговор. Она открыла свою сумочку, крошечный клатч, в котором едва помещался телефон. Проверила экран и негромко хмыкнула.

– Что ж. – Бодрая фальшивая улыбка в сторону Алекс. – Мы уезжаем. Хорошего вечера.

Дверь за Даной закрылась. Из зала донеслась музыка, затем стихла.

У Алекс возникло желание догнать Дану. Настоять, чтобы Дана еще раз пересказала разговор с Домом, дословно повторила, что он сказал.

Алекс не пошевелилась.

Она облизнула губы. Попыталась справиться с паникой, задавить ее, пока она не разыгралась слишком сильно – тогда с ней уже не справиться, и Алекс не сможет высидеть ужин. Она старалась не смотреть на свои подрагивающие руки.

Может быть, на самом деле Дом не здесь, может быть, он просто блефовал. Это ведь вполне вероятно, правда? На самом деле он не станет ее выслеживать, правда?

Дверь в туалет распахнулась, вошла пожилая женщина в брюках и старомодной блузке, которая, похоже, испугалась не меньше, чем Алекс, и вскинула руку к горлу.

Алекс отсутствовала уже слишком долго. Она заставила себя двигаться обычной своей походкой. Один шаг, затем другой. Она быстро оглядела людей, сидящих за стойкой, лица в зале. Разумеется, Дома среди них не было, разумеется, его здесь вообще нет. Столик Даны стоял уже пустой, официант быстрыми движениями разглаживал скатерть.

Зря она заговорила с Даной. В последнее время она слишком часто допускает промахи. Все идет как-то наперекосяк, и, возможно, проблема в ней самой. Наверное, ей стоит притормозить с таблетками. Но, обещая себе, что так и сделает, она понимала, что ничего не изменится.

Алекс очень хотелось выпить. Может ли она заказать что-нибудь в баре и пропустить стопку, очень быстро, так, что никто и не заметит?

Но отец Джека уже заметил ее, и она с улыбкой подошла к столику и села на свое место.

Алекс заставила себя снова настроиться на происходящее за столом: отец Джека, сидящий рядом с ней Джек. Видят ли они, что с ней что-то не так? Она поерзала на стуле, пока лучащийся радостью официант отбарабанивал блюда дня. Она изображала интерес, следя за входной дверью.

Джек заказал овощную пасту, картошку фри и палочки моцареллы. Алекс попросила лососину. Джек слегка поморщился – Алекс вспомнила его увлечение «Сиддхартхой» и разглагольствования о вегетарианстве. Она передумала и тоже заказала пасту.

– Лососина – это хорошо, – сказал отец. – Полезно. Пожалуй, я ее возьму.

Но, задав официанту множество вопросов о лососине, он заказал стейк. Как, вероятно, и собирался поступить с самого начала.

– Всегда любил красное мясо. Пытаюсь от него отказаться, но я со Среднего Запада, и от этого никуда не деться.

– Твои родители переехали в Бель-Эйр, когда тебе было года два, – сказал Джек.

Роберт сделал вид, что не услышал.

Когда принесли еду, Джек демонстративно наблюдал, как отец нарезает стейк. Как только тот отправил кусок в рот, Джек скривился.

– Коров попросту истязают, – сказал он. – Их содержат в такой тесноте, что у них деформируются тела. Про это есть миллион видео.

– И мне очень жаль, – ответил Роберт, – но стейк очень вкусный.

Он заговорщицки улыбнулся Алекс. Она поняла, что ему и раньше приходилось выслушивать подобные рассуждения. – Алекс, а ты откуда?

– С севера штата. – Очередной неопределенный взмах рукой.

– У нас был там дом, когда Джек был маленьким, – сказал отец. – Лет семи-восьми. Ты, наверное, его почти не помнишь, – обратился он к Джеку. – Рядом с Милбруком. Очень красивая местность.

– Ты ее терпеть не мог, – отозвался Джек. – Говорил, что это жопа мира.

– Неправда.

Было очевидно, что отец едва сдерживается.

Вид у Джека