Это снова ты - Алекс Хилл

не вступает в прямой диалог ни с кем, кроме охранников и барменов. Благодаря этому мы успешно сохраняем концентрацию внимания лишь на беспечной болтовне, танцах и коктейлях, от которых горят щеки и кружится голова. Мышцы звенят, в голове приятная пустота – хорошо! Не нужно думать, переживать. Только слушать музыку и растворяться в моменте непринадлежности никому и ничему.

– Ну и что это?! – слышится рядом громкое недовольное рычание.

Поворачиваю голову, вглядываясь в полумрак. Перед Женькой стоит паренек с растрепанными пшеничными волосами, в расстегнутой рубашке и прижимает ладони Фомушкиной к своей обнаженной груди.

– А что?! Не нравится?! – нагло спрашивает он.

Цветные огоньки отражаются в прозрачных стеклах его очков и вплетаются в черные волосы подруги. Рядом с ними пританцовывает еще один парень, который, заметив мой взгляд на парочку, собирается подобраться ближе. Черт, все-таки попались! А все ведь так хорошо шло…

– Представь себе! – Женька грубо отталкивает нахала, но тот лишь улыбается и подходит снова.

– Да ладно тебе! Давай потанцуем!

– Нет!

– Это значит да?!

– Это значит нет! Тут полно девчонок, поищи тех, у кого овуляция!

– Кажется, уже нашел!

– Сейчас потеряешься!

– Жень! – Хватаю подругу за плечо, и она разжимает руки, которыми успела вцепиться в воротник чужой рубашки. – Время вышло! Нам пора!

Покидаем заведение, не оглядываясь, и отходим подальше от клуба, потому что снаружи так же шумно и тесно. Воздух тяжелый, ни намека на ветерок. Городские огни сдерживают светящимся щитом небесную черноту, но, несмотря ни на что, летняя ночь кажется волшебной, отпускающей, освобождающей, укрывающей и ведущей.

– Извини, – бормочет Женька, грациозно балансируя на высоких каблуках, и достает из сумочки пачку сигарет. – Он мне знакомого напомнил, я случайно засмотрелась…

Все ночные приключения начинаются именно с этого – со взгляда. Парни воспринимают его как сигнал к действию, разрешение и одобрение. Это не всегда плохо, но не сегодня и не тогда, когда кое-кто не может отличить прямой отказ от кокетства. Идиотский стереотип о том, что женское «нет» означает «да», доставляет слишком много проблем. Еще повезло, что я успела вывести Женьку прежде, чем она по-настоящему взбесилась. Очков тот бедолага точно лишился бы, а может, и еще чего ценного.

– Из намеченного маршрута что-то осталось? – спрашиваю я, проверяя время на дисплее мобильного: начало третьего.

– «Мед» на Красноармейской. Частичка дома, – хихикает Женька. – Поедем или ты уже устала?

– Я в норме.

– Тогда вызываю такси.

Недолгая поездка, милый пожилой таксист, желающий нам отлично провести время, очередной фейс-контроль – и вот мы снова в движущейся массе. Повсюду дым, синий и розовый свет делает обстановку мультяшной, словно на жизнь наложили пресет, который делает ее ярче и красочнее. Теряю счет времени, не замечаю лиц.

– Выпьем?! – спрашивает Женька.

– Давай! Но это последняя порция, мне уже хватит!

Пробираемся к бару, и я прилипаю к полу. Фомушкина останавливается вместе со мной и непонимающе оглядывается, крепче стискивая мои пальцы. Всего секунду смотрю на нее, а после снова вперед. Внутри что-то переворачивается, от магии беззаботного веселья не остается и следа. Зимин сидит у барной стойки лицом к танцполу. Его ноги широко расставлены, а между ними танцует темноволосая девушка в белом платье со спущенными плечами. Ее руки на его шее, он выводит пальцами круги на ее бедре, заставляя легкую расклешенную юбку покачиваться.

– Кто там? – спрашивает Фомушкина, вставая передо мной, чтобы я могла спрятаться. – Судя по ужасу на твоему лице…

Киваю и продолжаю следить за Димой, выглядывая из-за плеча подруги. Он улыбается спутнице, запрокинув голову, позволяет гладить себя по щекам и притягивает ее ближе, ухватив за талию. У меня нет никакого права на злость, но она здесь. Нет права на ревность, но и эта дама тут как тут. Картина, разворачивающаяся перед глазами, моментально выбивает из колеи. Они не целуются, всего лишь переговариваются, только от этого не легче. Если ему все равно с кем, то почему это не я? Почему он ни разу не смотрел так на меня?

– Хочешь уйти? – слышу еще один вопрос подруги, но не соображаю, что нужно ответить.

Смотрю на Женьку. Челюсть дрожит от напряжения, подошва кед все еще приклеена к полу. Фомушкина обходит меня и становится за спиной, опустив подбородок на мое левое плечо.

– Ксю, если бы это был фильм… Что бы ты кричала сейчас, тыча пальцем в экран?

Подружка Зимина отвлекается, потянувшись за бокалом. Вижу лицо Димы, и наши взгляды встречаются. Всполохи неонового света, музыка, люди вокруг – ничего больше не имеет смысла. Его глаза без единой искры, губы без намека на улыбку. Он равнодушно отворачивается, и у меня жжет в горле. И это все? Не узнал? Или сделал вид, что не узнал? Что это с ним? Все ли в порядке?

– Сейчас вернусь, – бросаю Женьке и делаю шаг, а за ним еще и еще, пока не добираюсь до цели.

Смотрю на Зимина в упор, открываю рот, но понятия не имею, что сказать. Он медленно моргает, пряча глаза, облизывает губы и тоже молчит. Так и будет притворяться, что меня здесь нет?

– Ты что-то хотела?! – У кого нет проблем с речевым аппаратом, так это у подружки Зимина. – Эй! Какие-то проблемы?!

Приподнимаю подбородок. Девушка хлопает пушистыми ресницами и встряхивает головой, как бы намекая, что мне стоит объясниться или еще лучше – поскорее отвалить. А она красивая, еще и не из робких. Хороший выбор, Зимин. Ты себе не изменяешь.

– Не ожидала тебя здесь увидеть! – произношу я, напрягая голосовые связки, и снова смотрю на Диму, руки которого сползают по бокам девушки и расслабленно повисают вдоль длинных ножек барного стула.

– Вы знакомы?! – вновь вклинивается подружка. – Дим, кто это?!

Моя грудь дрожит от нервного смеха. Не тороплюсь с ответом, ведь вопрос задан не мне. И он по-своему хорош. Такой же обнадеживающий и вместе с этим ядовитый, как бокал с терпким красным вином неизвестного происхождения: после глотка может стать лучше, а может, и хуже, но мне до последнего хочется надеяться на первое. Кто я, Зимин? Давай. Скажи! Брось очередную кость моей голодной безответной любви. Или добей ее. Сделай хоть что-то! Все равно, что именно, если это ты.

– Дима, ты ее знаешь?! – уже без той ослепительной уверенности спрашивает подружка, но Зимин словно и не слышит ее вовсе.

Он выглядит потерянным и замкнутым. Не совсем понимаю, в чем соль, но с ним определенно что-то не так. Неявная вспышка, как случайная искра, пробуждает защитные инстинкты. И я не о себе волнуюсь. Что происходит? Он так сильно пьян?