Кризис чужого возраста - Маша Трауб

Он ведь подавал большие надежды. Все твердили, что он станет успешным. Вы знаете, его считали чуть ли не гением. А потом он вдруг изменился. Ему было неинтересно преподавать, неинтересно работать, строить карьеру. Я его поддерживала как могла. Родители говорили, что он мне не пара, не оправдал ожиданий, я должна развестись. Но я все еще надеялась, что Митя…

Меня опять передернуло от этого Мити.

– Да, знаю, для вас он был Димкой, – кивнула Настя. – Простите, привыкла называть его Митей. Ему так больше нравилось.

– Неужели? Не знала, – хмыкнула, не сдержавшись, я.

– Вы думаете, я виновата, да? В том, что он стал таким?

– Никчемным? Не оправдавшим ваших ожиданий и ожиданий ваших родителей? – Я не собиралась жалеть Настю. – Думаю, да. Он был легким, ярким, взрывным, свободным. А вы заставили его повзрослеть раньше времени и лишили всего, что ему было дорого, – интересов, друзей, компании.

– Это ведь был и его выбор, разве нет? – заметила тихо Настя.

– Да, конечно. Он мечтал о другой жизни, которой никогда не жил и не знал. Хотел жить не в общаге, а в собственной квартире. Хотел есть, пить, спать. У него никого не было за спиной. Никакой поддержки. А вы ему вдруг предложили все, о чем он мечтал, – дом, уют, обеды с ужинами. – Я говорила зло и чувствовала это.

– Вы его любили, да? Поэтому он пришел именно к вам? У вас что-то было?

– Его все любили. – Я предпочла не вдаваться в подробности. – И у нас ничего не было. Ему нужно было где-то переночевать, только и всего.

– Да, он тоже рассказывал, что в вашей семье его всегда ждали и принимали как родного, – заметила немного ревниво Настя.

– Это не моя заслуга, а моей мамы. Она любила, когда в доме толпится молодежь, и всех кормила, – ответила я. – Мама умерла, если что. Я сообщала Димке о похоронах, но он так и не появился. Да, мама его любила больше всех моих друзей, всегда выделяла, говорила, что он настоящий талант.

– Мне жаль, что он не пришел на похороны, – заметила Настя.

– Тогда заболела ваша дочь. Не помню чем. Он не мог вас оставить, – пожала плечами я.

– Катя часто болела в детстве. Чуть что – температура под сорок, – кивнула Настя.

Она замолчала. Я тоже не знала, что еще сказать.

– Не знаю, чего от него ждать, чего он хочет, как будет жить дальше, – призналась Настя. – Он позвонил и предложил развестись. Ничего такого не произошло, мы не ругались. Просто вдруг заявил, что я должна подать на развод, собрал вещи и уехал. Я не знала, к кому еще идти. Только вас и ваш адрес запомнила. Митя говорил, что в вашей семье чувствует себя дома, родным.

– Да, это так. Мама даже надеялась, что Димка однажды сделает мне предложение и станет ей зятем, – улыбнулась я. – Моя мама, я и вся наша компания… Мы считали Димку гением, и верили, что он пробьется выше нас всех. Не знаю, почему все пошло не так.

Я не призналась Насте, что в Димку нужно было верить безусловно, считать его гением, и тогда он расправлял крылья и делал успехи. Если чувствовал критику, сомнения, тут же впадал в депрессию. Правда, быстро из нее выбирался, находя новые способы заставить собой восхищаться.

– Я в него верила, мои родители перестали. Папа часто его критиковал. Говорил, что зря на него поставил. Папа имел авторитет и мог составить протекцию. Митя обиделся и заявил, что ему это не нужно. Они с папой тогда поругались. Папа сказал, что я совершила огромную ошибку, выйдя замуж за клоуна, альфонса, афериста. Кажется, Митя это услышал. Может, после этого все пошло не так? Я постоянно вспоминаю то время, события, но почти ничего не помню – кто что кому сказал, кто как отреагировал. Катя была маленькой, я кормила грудью. Еще мастит измучил и шов после кесарева никак не заживал. Мне было не до Мити. Я себя тогда плохо помню – спала, кормила Катю, снова засыпала. Потом вроде как все наладилось. Но Митя изменился. Особенно после того, как его уволили из института. Это стало для него потрясением.

– Да, понимаю. Но ему больше не нравилось преподавать. Он буквально «отсиживал» семинары. Хотя, говорят, поначалу студенты его обожали. Но появились новые требования, правила, которым приходилось соответствовать. Переписывать лекции, заинтересовывать студентов, ведь они писали отзывы на преподавателей. Нужно было меняться вместе с ними, а, судя по всему, он не захотел. Хотя я думала, что он первым станет вести соцсети, общаться со студентами на равных. Он был бы в этом лучшим.

– Митя даже не смог защитить кандидатскую, – заметила Настя.

– Да, знаю, просто не явился на защиту. У него было все готово, я ее читала, – ответила я. – Он тогда позвонил и сказал, что не сможет прийти. Если честно, я была в шоке.

– Я не знала, – призналась Настя.

– Он сказал, что Катя опять заболела. И он не сможет вырваться, – ответила я.

– Нет, такого не было. Я бы не стала. Я ведь была дома, не работала. Не понимаю, почему он так говорил.

Я пожала плечами. Если даже жена не знала, почему муж так себя вел, то я уж точно.

– Митя говорил, что только у вас мог поесть досыта. Он все время ходил голодным, а в вашем доме его всегда кормили, – улыбнулась Настя.

– Да, мама всех кормила. Она любила готовить. Пекла пироги, жарила горой котлеты, варила супы в огромной кастрюле. Всегда повторяла – никогда не знаешь, кого сегодня нужно будет накормить. Об этом знали все мои иногородние однокурсники и приходили на ужин, когда становилось совсем невмоготу. Но только для Димы мама пекла свои знаменитые пирожки с яблоками и капустный пирог, которые он так любил. Маме нравилось готовить именно для Димки. Она утверждала, что он очень вкусно ест. Мама садилась напротив и смотрела. Он однажды признался, что так делала его бабушка, – улыбнулась, вспоминая, я.

– Я этого не знала, – удивленно заметила Настя, – что Митя, простите, Дима любил пирожки с яблоками и капустный пирог. Я его много раз спрашивала, что приготовить, что ему хочется, он всегда отвечал – без разницы, что угодно.

– Ну, возможно, он хотел сделать приятное моей маме, – заметила я. – Хотя я тоже вспоминаю мамины пирожки и пирог. Я не готовлю, никогда не готовила, так что и повторить не пробую.

– А я старалась и готовила. Выходит, ему это было не нужно, – призналась Настя.

– Вы