Кризис чужого возраста - Маша Трауб

у его Насти? Наверняка она прекрасная хозяйка, в отличие от меня. После лекций я побежала в магазин и купила сразу всего – курицу, говядину, креветки, картошку, овощи, так и не решив, что приготовлю. Я предпочитала обедать и ужинать в институтской столовой. Дома только завтракала. Так что в последний раз готовила очень давно, слишком давно и переживала, что Димке не понравится. И отчаянно хотела, чтобы ему было вкусно. Да, наивная идиотка на пятом десятке лет. Я так ничего и не поняла в мужчинах.

– Положи все, что накупила, в морозилку, или протухнет, – посоветовала Кира.

Так я и сделала. И, запихивая креветки, расплакалась. Мне стало так же больно, как тогда, в молодости. Я опять горько разочаровалась. Но с годами это чувство не притупилось, а, наоборот, стало острее. Я задыхалась и корила себя за наивность, дурость. Ну не двадцать лет, чтобы так надеяться и обманываться. Взрослая, точнее, уже почти старая тетка, а все еще возлагала надежды на какой-то дурацкий ужин, который вдруг все изменит. И моя молодость вдруг меня догонит. Вернутся любовь и те ощущения, которая я, откровенно говоря, уже не помнила. Любила ли я Димку? Был ли он таким замечательным или я все себе выдумала, допридумала? Поступал ли он так, как должно, как положено настоящему другу, мужчине, любовнику? Нет, со мной точно нет. Возможно, с Настей он был идеальным мужчиной. Но со мной он не «расстался друзьями». Ни разу не спросил, как я пережила аборт, о котором он знал. Или не знал? Неужели так ничего не понял? Это ведь можно считать предательством? Определенно. Тогда почему я это таковым не считала? Почему все еще превозносила его? Я не понимала, почему мне настолько больно. Почему не могу уснуть и все время думаю о мужчине, который мне не принадлежал. Неужели Кира права – он воспринимал мой дом как хостел? Нет, этого я тоже не заслуживала.

Димка ввалился вечером следующего дня. Опять пьяный. Пришлось уложить его на диванчик на кухне и признать, что Кира была права – я для него перевалочный пункт, не более того.

На следующий день я ушла на работу, не оставив ни завтрака, ни записки. Но весь день, честно говоря, еще надеялась. На что? Не знаю. Гадала, вдруг Димка встретит меня вечером с уже готовым ужином? Вдруг принесет цветы и извинится? Вдруг… у меня разыгралось воображение. Но вечером его в квартире не оказалось. Как и цветов, и ужина, и записки хоть с какими-то словами.

Когда я уже ложилась спать, в дверь позвонили. Я подумала, что это опять Димка, и решила, пусть спит где угодно, только не у меня. Но в дверь продолжали трезвонить. Открыв, я поняла, что поспать в ближайшие несколько часов мне не удастся. На пороге стояла Настя.

– Добрый вечер. Простите, что не предупредила. У меня не было вашего номера телефона, а адрес я случайно запомнила, – сообщила она.

– Проходите. Кофе? Чай? Есть вино и немного коньяка. – Я предложила гостье войти.

– Давайте сразу коньяк.

Я отметила, что теперь наша разница в возрасте чувствовалась куда сильнее, чем раньше. Хотя Настя, надо признать, хорошо выглядела. Но если я страдала от давления, была недовольна лицом, упорно стремившимся вниз всеми мышцами, то каково было Насте? Да, я тоже была чемпионом по втягиванию живота, но Насте это давалось куда сложнее. Она располнела. Пробивающаяся седина у корней волос, тусклые брови, давно требующие краски, выдавали ее возраст. О морщинах она точно не беспокоилась. Не знаю, комплексовала ли по этому поводу. Настя выпила коньяк залпом. Я налила еще.

– Простите, еды нет. Я практически не готовлю, ем в институте, – извинилась я.

– Ничего не нужно. Сто лет не пила коньяк. Обычно что-то легкое. Даже от красного вина у меня поднимается давление, – призналась Настя.

– У меня и без вина давление скачет. А еще бессонница и мигрени, – мне было не сложно поддержать тему.

– Сходите к эндокринологу. Наверняка щитовидка. Надо сдать анализы на гормоны. Десять лет назад у меня начались головокружения и обмороки. Оказалось, дело в щитовидке. Поздно узнали, образовались узлы. Пришлось делать операцию. Теперь до конца жизни сидеть на гормонах.

– Да, спасибо за совет. Обязательно проверюсь. Настроение тоже скачет. Иногда хочется всех убить, – рассмеялась натужно я.

– Тогда точно к эндокринологу, – улыбнулась Настя.

– Это смешно, правда? Вряд ли бы мы в молодости стали обсуждать щитовидку, давление и прочие проблемы. А сейчас есть о чем поговорить, – заметила я.

– Да, смешно, – кивнула Настя. – Вам уже наверняка говорили, что все дело в предклимактерическом периоде?

– Ой, даже не начинайте! – воскликнула я.

– А у меня уже климакс – так что остается только смириться, – пожала плечами Настя. – У вас случайно нет в запасе еще одной бутылки? Не подумайте ничего такого. Я и правда почти совсем не пью. Ничего крепче шампанского по праздникам. Но сейчас… даже не знаю, мне очень хочется выпить.

– Вы же ко мне пришли не для обсуждения проблем со здоровьем. Давайте начну первой – Дима ко мне приходил дважды. Оба раза пьяный вдрабадан, в хлам, как угодно это называйте. Спал на этом диванчике на этой самой кухне. Уходил, когда я уже была в институте на лекциях. Никаких записок не оставлял. Сегодня я думала, что это он, а не вы. И, откровенно говоря, собиралась оставить его на лестничной клетке и не впускать в квартиру. Он использовал меня, эту квартиру как ночлежку, перевалочный пункт. Мы с ним даже не разговаривали. Ничего не обсуждали. Это было невозможно – он едва мог доползли до дивана. Так что я не знаю, что произошло, – призналась я.

По словам Насти, она тоже не знала, что именно произошло, что послужило спусковым механизмом. Они жили как обычно. Ничто не предвещало, как говорится. Только в один прекрасный момент Митя – я немного дернулась, услышав имя, – стал совсем другим. Нервным, вспыльчивым, начал пить по вечерам, утром едва мог проснуться. У него появилась работа – редактировал тексты для журнала, но опаздывал со сдачей. Другую подработку не ищет, не хочет. Говорит, все идиоты, ничего не понимают.

– Понимаете, мне уже много лет, я никогда не работала. У меня были очень обеспеченные родители. Но все наследство – дачу, участок, квартиру – мы уже «проели». Дочь оканчивает институт, но пока не нашла себя в профессии – то одно, то другое. Мечется. Я не знаю, что делать дальше. Честно. Митя… я очень на него надеялась, а он подвел.