Кризис чужого возраста - Маша Трауб

же помните нашу общую подругу Киру? – спросила я. – Она считает, что у Димки кризис среднего возраста. Он слишком рано повзрослел и пропустил несколько этапов. Слишком рано женился, стал отцом, нес ответственность за семью. Вот сейчас и пытается испробовать то, что не получил в молодости.

– Да, я тоже думала, что дело в банальной связи, адюльтере, измене. Думала, что он изменяет мне с вами.

– Нет, точно не со мной, – горько ухмыльнулась я. – Так что если ваш муж с кем-то изменяет, я не знаю с кем. И не хочу знать. Вообще-то не очень приятно чувствовать себя прачечной, хостелом. Это несколько обидно для женщины. Если я сто лет назад и испытывала какие-то чувства к Диме, то, уж поверьте, они давно испарились. Сейчас я беспокоюсь о том, чтобы он не навредил себе, своему здоровью – все-таки уже не юноша. Что у него? Геморрой? Простатит? Давление? Это смешно, конечно. Говорят, лучшие любовницы – женщины сорок плюс. Они все понимают.

– Простатит. Была операция. Теперь он не может иметь детей. Может, из-за этого он от меня ушел? – Настя чуть не плакала. – Я заставила его согласиться на операцию, настояла. Он не хотел.

– Ну, хотя бы вам не грозит появление внебрачных детей, – заметила я.

– А вдруг он решил, что стал вроде как неполноценным мужчиной? И именно я в этом виновата? – Настя смотрела на меня так, будто мне был известен ответ.

– Не знаю. С подобным я не сталкивалась. – Мне оставалось лишь пожать плечами.

– На развод подала я. Митя меня убедил. Тогда он останется виноватым, – сказала Настя.

– Это очень удобно. Переложить на вас всю ответственность, – хмыкнула, не сдержавшись, я.

– Может, он думал, что я на это не пойду? Вдруг решил, что это предательство? Не знаю, просто с ума схожу. Сначала операция, потом развод. Одно за другим. Но он же взрослый, здравомыслящий человек. Я ведь его не силком в больницу отвезла. Мы все обсудили, приняли совместное решение. Ничего не понимаю, правда. Будто не знала своего мужа.

– И что теперь? – спросила я.

– Теперь у меня начался настоящий ад. Митя переехал в квартиру, которую мы купили для дочери. Но ей пока удобнее жить с нами – ближе добираться до института. А Митя съехал туда и поначалу звонил по нескольку раз на дню, я уже еле выдерживала. Он не знал, как включить стиральную машину, куда положить таблетки для посудомойки, на каком режиме разогреть еду в микроволновке. Стал будто не мужем, а сыном, который вдруг решил съехать от родителей и осваивает хозяйство. Потом ему надоело заниматься бытом, и он ночевал не там.

– Да, здесь, – кивнула я.

– Мне кажется, у него кто-то есть. Он спрашивал, как приготовить курицу или запечь картошку. Будто готовил ужин для кого-то, – призналась Настя.

– Точно не для меня, если вам от этого станет легче, – рассмеялась горько я.

– Тогда для кого? – Настя опять заплакала. Я не знала, как ее утешить.

– Думаю, любовница должна быть младше лет на двадцать. Тогда Димка сможет ее впечатлить познаниями, – ухмыльнулась я.

– Младше на двадцать меня или вас? – серьезно спросила Настя.

– И то, и другое возможно, – ответила я.

И подумала, что Димка полный козел, если пошел по стандартной схеме. Как, впрочем, впоследствии и оказалось. Он завел любовницу на двадцать лет младше жены и на десять лет младше другой любовницы, то есть меня.

– Что мне делать? – спросила Настя.

Я выбросила пустую бутылку коньяка в мусорное ведро.

– Не знаю. Честно. Но я бы его не ждала. Хотите услышать правду? Мы провели несколько дней вместе, и я мечтала выйти за него замуж. Была в него влюблена. Его все любили. Он был ярким, завораживающим, с ним хотелось быть постоянно. А потом мы вдруг узнали, что он женится. Знаете, говорят, человеку с разбитым сердцем нужно всего полгода для исцеления. Это совсем не так. Мне потребовалось на это лет шесть плюс-минус. А возможно, и вся жизнь. Я тогда была потрясена, уничтожена. Но он мне ничего не обещал. У нас и отношений как таковых не было. Не знаю, сколько времени потребуется вам. Думаю, куда больше шести месяцев. Да, еще говорят, что рана затягивается и не болит. Болит, еще как. При каждом появлении этого человека. Это не боль, а открывшаяся рана, которая кровоточит, и нужны бинты, зажимы, весь хирургический набор, чтобы все заново зашить, склеить, перебинтовать. И я бы не советовала вам ждать, что он образумится и вернется. Я ждала. Думала, он поймет – вы его ошибка, скоропалительное решение. Но этого так и не случилось. Не помню точно, через сколько лет я перестала надеяться каждый день, что Димка позвонит и приедет сюда. И вроде как дождалась – он пьяный ввалился в мою квартиру. Для того чтобы спустя столько лет дать мне понять, что я для него даже не запасной аэродром, не любовница. Лишь давняя знакомая, которая всегда откроет ему дверь. Наверное, не стоило открывать. Но сейчас мне очень больно. Так же, как и вам. Я не знаю, чем вам помочь. Он вам звонит и спрашивает, как включить стиральную машину? Как включить духовку? А вы не пробовали не отвечать? Может, сам разберется? Или еще лучше – отправить дочь жить в ее квартиру, а Димка пусть живет как считает нужным. Он взрослый человек, ему уже много лет, не ребенок. Может, тогда и все барышни сами собой отвалятся?

– Я так не могу с ним поступить. – Настя, едва успокоившись, опять разрыдалась.

– Квартира для дочери была куплена на Димкины деньги? – уточнила я.

– Нет, мы, то есть я продала дачу родителей, – призналась она.

– Тогда с какого рожна в ней должна жить какая-то другая женщина, а не ваша дочь? Извините за резкость. Один раз вы уже вышли замуж за мужчину младше вас, так что мешает это сделать еще раз? Найдите себе нового альфонса. – Признаюсь, я была слишком резка.

– Вы на него сильно обижены, да?

– Очень сильно. Вам кажется, что у вас тяжелая ситуация, вы страдаете. А теперь посмотрите на меня – я тогда влюбилась впервые в жизни. Той самой сильной любовью, которая случается только однажды. Я мечтала о свадьбе, выбирала платье. И вдруг оказалось, что была никем. Даже не другом. Димка встречался со мной только ради пирожков моей мамы, чтобы пожрать, уж извините. У меня нет мужа, нет детей, потому что я так и не смогла найти Димке замену. Никто его не превзошел. А у вас