Москва, Адонай! - Артемий Сергеевич Леонтьев

в действительности многие гости – это настоящие красавцы с акульими зубами, крепкими затылками и кулаками; ее всегда восхищали безграничная жестокость и хитрость этих беспощадных и богатых мужчин, опасных, как оголенный провод, которых она считала истинными повелителями жизни.

На тех простых ребят, что пытались знакомился с ней на улице или в торговых центрах, Алсу смотрела с полным пренебрежением. Она была убеждена, что жить честно может любой дурак, а красть миллионами и при этом оставаться в рамках закона способен только настоящий гений. Она презирала тех, кто обличал нечистых на руку смельчаков, потому что слишком хорошо знала: в глубине души у большинства из этих судей скрываются воспаленные мечты загребать капиталы той же самой лопатой – просто осуждающим серым и трусливым мышкам не хватает для этого решительности.

Арина молча слушала и запоминала, но по окончании разговора сказала, что прекращает стажировку. Умная Алсу только улыбнулась и ответила, что все равно будет ждать ее. И действительно, когда Калинина вернулась к тараканам и бабе Томе, когда бросила звонкую связку ключей на скрипучую деревянную тумбочку, стянула с себя туфли, стала пересчитывать деньги и насчитала восемь тысяч с копейками, отвращение к брошенной работе сильно повыветрилось, тем более, что таких суточных заработков, как в клубе, больше нигде не найти. Эти деньги она получила при том, что гостей девочки обслуживали сами, а она была лишь на подхвате. Так что Арина попридержала эмоции, вернулась в клуб и прошла всю стажировку. Сначала стискивала зубы, а затем научилась держать себя так, как Алсу – с естественной веселостью и сдержанным достоинством, изящно и непринужденно перепрыгивая через грязные потоки. И сама искренне удивилась, обнаружив, насколько точно распознают ее внутренний настрой даже самые пьяные гости – с тех самых пор, как Арина научилась плавать среди столиков с грациозностью парусника, ни одна потная ладонь не легла на ее ягодицу.

Психологическая тонкость отношений в кабаре, к которой Калинина долго присматривалась, бесконечно ее поражала. Завсегдатаи заведения, если не считать экономических «гениев-дельцов», в большинстве своем отличались плебейской неразвитостью и необразованностью. Это были наглые ловкачи, нахапавшие капиталы еще в девяностые, однако все без исключения какой-то своей первобытной чуйкой безукоризненно просчитывали, что можно, а что нельзя. Когда в зале появлялись политики с охраной или криминальные авторитеты, сидящие за одними столиками с прокурорами, даже самые разгулявшиеся богатеи давали задний ход и быстренько нащупывали границы дозволенного. Та же самая деликатность, если это отношение можно было так назвать, проявлялась и в отношении к «чистым» девушкам.

Интересно, что подобное же разделение установилось между самими гостями с той лишь разницей, что оно основывалось на критериях богатства, влияния и опасности. Выскочек, которые тянули на себя одеяло и пытались выдавать себя не за тех, кем являются, охотно учили – залетную птицу с робким кошельком и наглым гонором моментально определяли и с удовольствием прилюдно ставили на место.

Со временем Арина начала даже любить свою работу. Тем более, что в те смены, когда всем официанткам было нужно выходить в зал с обнаженной грудью, Алсу не ставила ее в график – об этом попросила сама Арина. Со своей безопасной позиции «чистой» девушки она наблюдала, с какой энергичностью гости топтали презираемых «подстилок» – тех, кто продался хоть раз, уже никогда не прощали, постоянно напоминая им, что они товар. Таких девушек могли взять с собой в машину на прогулку по ночному городу, как увеселительный багаж, а потом в гараже отдать своим охранникам для временного пользования на каком-нибудь брезенте. Поначалу эта циничность пугала Арину, но потом она признала своеобразную справедливость подобного отношения.

Поскольку проституция в России запрещена, обычно вся лирика переносилась в почасовые номера пристроенной к клубу гостиницы или, если гость желал, он заказывал услугу «увольнение девушки на ночь» и мог везти ее хоть к теще на блины; главным условием было возвращение проститутки «на базу» к шести часам утра, после чего карета превращалась в тыкву, а золушка выкладывала гонорар в кассу. Все извращения заранее согласовывались с девочками, и если клиент проявлял самодеятельность или нарушал соглашение, то его ждали серьезные неприятности от «опекунов» клуба. Заведение брало пятьдесят процентов от собранной бабочками пыльцы, а в конце месяца выдавало выстроившимся в очередь труженицам уполовиненные зарплаты с вычетом штрафов за нетоварный вид и плохие прически.

«Чистые» девушки в кабаре были исключениями, так как в заведении продавались все – у охранников, менеджеров, официантов и даже уборщиц, не говоря уже о стриптизершах была своя цена. Впервые Арина узнала об этом, когда владелец какого-то торгового центра, купивший себе шесть девочек, бросил на танцпол котлету банкнот и потребовал, чтобы все, кто находился в арендованном им зале разделись и приняли участие в его забаве – отказавшихся уволили на следующий день. Бизнесмен организовал всеобщую случку, подводил голых охранников к проституткам, официанткам, менеджерам – его огорчало, что он хоть и может купить всех присутствующих, но не в состоянии использовать такое количество тел. Арине удалось незаметно выйти из VIP зала и избежать участия в оргии. Другой шутник-миллионер как-то купил себе на два часа престарелую уборщицу – бабушку-пенсионерку, отдавшую полвека работе в колбасном цехе, а теперь трудившуюся поломойкой.

Время от времени в клуб заглядывали толстосумы и покупали себе на неделю десять-двенадцать проституток, которых брали с собой на охоту – пока компания мужчин охотилась в лесу, проститутки на загородной вилле играли в домохозяек и весь день готовили еду, а по возвращении охотников устраивался фуршет-бикини. За такой выезд на природу девочки получали по сто тысяч рублей, если не считать разных подарков и множества впечатлений.

Калининой предлагали присоединиться, но та отказывалась со смешанным чувством осмеянной гордости, но когда увидела, что повара на кухне и мойщицы как-то особенно смотрят на нее в то время, как Арина забирает заказы для гостей, в девушке все прояснилось: этот уважительный теплый огонек в глазах простых работяг стал ее святыней.

Проститутки заведения делились на две категории – те, кто любят секс, и те, кто любят деньги. Двадцатилетняя стриптизерша Лиза, по кличке «Зеленка», была главным врагом Арины, с татуировкой дракона на спине, чернявая и смуглая, похожая на задиристую пуму, – относилась к первой категории. Она ушла из дома уже в четырнадцать из-за каких-то подростковых обид на родителей; будучи типичным акселератом, очень рано лишилась девственности, а оставшись на собственном попечении, зарабатывала на дороге, пропуская через себя за бесценок проезжающую по трассе шоферню, пока ее не подобрал один олигарх, пораженный нимфоманским безумием красивого ребенка. Увез Лизу