Системные требования, или Песня невинности, она же – опыта - Катерина Гашева

class="p1">Хорошо, что с Финном они за лето-осень облазили здесь большинство хоженых и нехоженых троп. Одна из них, через лог и речку Тырку, вела куда надо. Финн уже не скулил, а стонал почти по-человечески. Влад надеялся, на той стороне повезет с трамваем, но быстро сообразил, что у нормальных людей сейчас конец рабочего дня и в трамвай просто не залезть. Они почти бежали вдоль трамвайных путей.

«Если Финн умрет… Это… это…» Каждый новый опыт потерь убеждал, что рассчитывать на жизнь, планировать жизнь, думать о жизни не надо.

– Ты как?

– Нормально.

Ветеринарная клиника не выглядела обитаемой. Что делать, если дверь заперта, Влад не представлял. Финн больше не стонал, дышал редко, тяжело.

Дверь была не заперта. В полутемном коридоре пахло лекарствами, где-то плакала кошка. Влад растерялся. Куда стучать-кричать: «Люди, эй, кто-нибудь!»? Хорошо, что в таких ситуациях мысль бывает материальной.

– Кто у вас тут?

– Вот. Он умирает, кажется.

– Сюда давайте…

Голова у Влада прошла, а руки просто отваливались. Метлу завтра не поднять точно.

– Извини за облом. Я даже не знал, что так привязался. И вообще, мы в ответе за тех.

– Я поняла. А у тебя сигареты есть?

Влад молча протянул ей пачку «Конгресса».

Марина закурила и тут же закашлялась.

– Первый раз?

– По мне не видно, что я правильная девочка? Учусь на отлично, поздно не гуляю.

– А переться сначала к дворнику, а потом с дворником черт-те куда – это как?

– Это так. Я решила, и все.

Марина вздохнула и рассказала, что всю прошлую неделю Витя приставал к ней.

– А я не хочу так. Я его отшила. Не хочу секса только потому, что готова. По паспорту… – Марина гордо вздернула подбородок. – Поцелуй меня.

И все закрутилось. Влад временами задавался вопросом, нравится ли ему Марина, и всякий раз выходило, что нет, но еще больше не нравилось, что она с Витьком. Это был тупик, тем более безвыходный, что и Марина присматривалась к нему, оценивала, что-то думала молча.

Зато Финн выжил, выздоровел, даже, кажется, забыл все мучения и теперь искал выход прущей наружу молодой энергии, ластился и вообще вел себя как пес.

Влад с волкособом встречали Марину у исторического корпуса, она бежала по ступенькам, такая свежая, чистая. Финн относился к ней хорошо, но ревновал. Он обычно первым замечал в толпе студентов ее серое пальто, начинал ворчать, но этим и ограничивался. Втроем они нареза`ли круги по парку и окрестностям. Марина сплетничала о перипетиях студенческой жизни, однокурсниках, преподах, кто что сказал, кто нравится, кто совсем нет. Влад слушал вполуха, думал о чем-то не вполне отчетливом. Мимо тянулись голые ветки. Снег продолжал запаздывать, его присутствие можно было почувствовать на вдохе, а увидеть – нет.

Ничего, никуда не денется, выпадет. И тогда наркоз. И катись все к черту.

– Скорей бы снег, – угадала мысли Марина. – Люблю Новый год. Мандарины. Снежинки. У нас будет бал Ростовых.

Влад кивнул. Черная листва на земле. Грязь, слегка подернутая льдом. Ветки. Ветки. Ветки. Все голые.

Марина вдруг обогнала и встала перед Владом. Темнело. Ее лицо загородило фонарь так, что не стало видно ни черт лица, ни глаз, зато вокруг головы – светлый искрящийся контур.

– Ты пойдешь со мной на бал? Я уже нашла, где взять платье. Ты ведь умеешь танцевать?

– Попробую, – пожал плечами Влад. – А танцевать – как все, не умею то есть. Сейчас вообще беда с культурным цензом.

Марина кивнула, сочтя дело решенным, взяла Влада под руку, и они пошагали дальше. Финн трусил впереди, вывесив язык на сторону. Человеческие дела и мысли были ему без разницы.

Ночью Владу почему-то снилась Ирина. То она шла по набережной и вода выпрыгивала ей под ноги, как рыба, то на другом берегу стоит, такая печальная, и мост разрушен. Нет, с мостом-то все понятно, Владу с детства снились разрушенные мосты. И вот – снова. И непонятно, удастся перебраться или нет. А они уже вместе заходят в какой-то дом, и почему-то известно, что там никого нет. Все ушли на концерт или на фронт или никогда не существовали. Влад счастлив и полон любовью, а Ирина полна спокойствия и… как бы это сказать правильно… достоинства… Или это правда? Так все и было? Они забежали согреться. Зима. И никого. Влад растерялся, а Ирина хлопнула по лбу:

– Точно! Они ушли на концерт! Можем делать что хотим.

Влад пытается телепатически узнать, чего она хочет, но она не подает сигналов, стоит – руки к батарее и молчит. Во сне Влад закрывает глаза, чтобы поцеловать ее, но Ирины уже нет. Только дымится на подоконнике чашка с отбитой ручкой. Ирины нет в подъезде и на крыше, а он помнит, что только что была, смотрела в ночь, обхватив себя за плечи.

Марина не снилась совсем. Но она была рядом. Однажды попросила встретить ее без волкособа. Влад оставил Финна наедине со здоровенным мослом и пошел. Думал, придется ждать, до конца пары было еще минут пятнадцать, но она уже ждала на крыльце.

Влад даже не сразу понял, что это она. Марина была вся в черном, и взгляд такой, будто только что плакала. И голос такой же.

– Мне надо макароны купить, – сказала она.

– Хорошо.

– Ты без Финна?

– Ты же сама просила.

Следовало отвести волкособа в Скатку. Там его будут любить, чесать и кормить принесенным Владом мослом.

Было темно. Над вечером повисли черные снеговые тучи.

В гастрономе на углу Марина деловито купила пачку макарон «Экстра» и сообщила Владу, что сейчас она занесет их домой и они пойдут. Влад постарался скрыть раздражение. Его уже слегка подзадолбали эти нервные хождения туда-сюда, но, как намекнуть девушке на это, он не мог придумать.

С детской площадки несся отчаянный, нечеловеческий визг. Это мелюзга прыгала с импровизированной тарзанки.

К удобно наклоненному стволу американского клена кто-то привязал разлохмаченный пеньковый канат. Рядом косо торчал дощатый грибок-мухомор, прежде служивший крышей песочницы. А дальше просто. Забор. Грибок. Канат. Прыжок. Визг.

– Катя, домой!

– Светка, кому говорю!

– Денис, а ну, быстро!

Площадка опустела. Только канат еще покачивался, раскручивался, будто к нему примерялся невидимый кто-то. Или видимый… Влад заметил краем глаза неторопливое движение и повернулся. По стволу клена, пологим наклоном спускавшемуся к земле, медленно шла – Влад замер – пантера? Нет, собака.

Дошла до грибка, постояла, будто ожидая, что и ее позовут домой ужинать, но никто не крикнул из окна. Собака вздохнула, развернулась и пошла по стволу обратно, чтобы почти сразу раствориться