Истеричка - Соня Дивицкая

Об этой зебре сразу же узнали прочие знакомые Юль Иванны. Они даже немного расстроились, что с первого взгляда не разглядели оригинальность этой картины.

– У Сонечки такой вкус… Такой вкус… – дразнила их Юль Иванна.

И прочие знакомые с замедленной реакцией попросили себе таких же лошадок. Тогда Юль Иванна уменьшила размер полотна вдвое, написала две копии моей зебры и продала их с радостью, но уже в три раза дороже.

– А как вы хотели? – она усмехнулась. – Цена картины растет вместе с признанием художника.

И вот в тот вечер после страшной посадки Юль Иванна хлопотала, а мы рассматривали картины и шептались про «Боинг».

На низком столике, вокруг которого сдвинулись мягкие кресла, появлялись закуски. Юль Иванна притащила настоящую венскую колбаску. Не какую-то там «Венскую», а настоящую венскую, из Вены. И балычок. Не тупейшую свинину, а настоящий мраморный балычок с тонкими прослойками беленького. И сырок. Не какой-нибудь там магазинный, а самый настоящий монастырский, из Вены. И наливочки, те самые, австрийские, на травках, в маленьких зеленых бутылочках.

Мы начали дегустацию.

– Это специальные венские наливки, – объяснила Юль Иванна. – У нас таких не купить. Только в Австрии, только в Австрии…

Юль Иванна суетилась, выходила из кухни с вилочкой, с тарелочкой, с салфеточкой, посматривала на часы и уточняла, что пирогу осталось минут десять.

– Ну присядь… – мы просили. – Присядь, дорогая. Расскажи, как отдохнула.

– Ой, и не спрашивайте… – закатила Юль Иванна свои знаменитые черные очи. – Ничего не помню… Ни Зальцбург, ни Вену… Все впечатление испортила эта страшная посадка. Мы чуть не разбились. Кружили над городом… Два раза пролетали над гипермаркетом… Сесть не могли. Что-то было не в порядке с самолетом… То ли подкрылок у него отваливался… то ли шасси не выпускались… Нам ничего не объяснили. Стюардессы бледные… Бледные-е-е-е! Забегали сразу, проверили у каждого ремни… А потом крыло левое пошло вниз! Самолет накренился. Мы с дочкой в хвосте сидели, нам все видно было. Я говорю: «Дочь, мы падаем». Она плачет. А я ей: «Да что уж теперь плакать… Теперь уж – все».

– Бедная девочка!

– А когда нас посадили… все такие бледные из самолета выходили. Стюардессы тоже бледные, даже не улыбались, и капитан не вышел. А люди!.. О, какие интеллигентные люди летели бизнес-классом! Когда самолет начал падать, никто и слова не проронил! Автобус подъехал. Все молча сели… – тут Юль Иванна призадумалась, вытерла руки фартучком и улыбнулась, так серьезно-серьезно, многозначительно улыбнулась. – Да… Вся жизнь… Вся жизнь пронеслась перед глазами… И вот она, смерть. Ведь всегда рядом смерть, всегда за спиной… А я еще в даже в Барселоне не была.

И мы тоже глаза подкатили, по стопочке хлопнули и призадумались. Шасси – не шасси… поле – не поле… бледные – не бледные… Какая разница? Ведь Юль Иванна с нами! И пирог уже вот-вот…

Но все-таки «Боинг» два раза полетал над гипермаркетом. Почему? Мне стало любопытно. Я куснула настоящую венскую колбаску и немножко возмутилась:

– Нет, ну надо же! И людям ничего не объяснили? Самолет чуть не разбился, а людям не сказали!

– Не сказали, не сказали… – Юль Иванна вздохнула. – Все не по-русски… Я ничего не поняла.

– Слава богу, обошлось, – мы успокоили хозяйку и поменялись наливочками. – Сейчас придет наш друг-летчик и все нам объяснит. Ты ему только все вот это вот расскажи, и он сразу поймет, что произошло с самолетом.

– Да, – все сразу поближе сдвинули кресла. – Он придет, и мы спросим, может, что-то слышно про этот австрийский рейс?

А как иначе? Мы же люди. Мы любопытны и бестактны. И поэтому, как только Юль Иванна убежала к пирогу, мы опять начали шептаться.

– Не может он сесть в поле! Это катастрофа – он просто въедет носом в землю.

– Да! Зачем ему садиться в поле рядом с аэропортом?

– Вы что хотите сказать, что Юля все придумала?

– Нет… Просто ей показалось. Первый раз летела. Волновалась.

– А стюардессы бледные? Ремни проверяли?

– Они всегда ремни проверяют.

Кстати, зачем этот «Боинг» два раза облетал гипермаркет? Если он падал, то зачем облетал?

Сплошные неясности были с этим «Боингом». Но лично я была очень рада, что все увлечены этой темой, и Юль Иванна, волнуясь после пережитого, не думает о котах.

Вопрос о котах я ждала от Юль Иванны. Я боялась минуты, когда она спросит: где мои коты? Или не дай бог: не родились ли еще котята? Или просто: ну как там мои коты?

Полгода назад Юль Иванна под большим секретом ездила в Москву. Возвращаясь, она попросила меня встретить ее с поезда. В машине Юль Иванна открыла объемную сумочку, а в сумочке у нее были… Ой, ой, ой! Котята! Миленькие котятки. Черно-белый и шоколадный. Набитные! Как игрушки! Мордастенькие, лапки крепкие, подращенные были котята, месяцев пять котятам было.

– Это не простые котята, – сказала Юль Иванна. – Это золотые котята. Очень редкие котята. Британцы, скрещенные с абиссинцами. Британцы-то и сами по себе супер, а с абиссинцами они вообще улет. Новая линия в породе. Да, в нашем городе ни у кого таких нет. Новые британцы. Только у меня. В Интернете нашла. Как увидела Гарольда, так сразу решила: куплю!

Она дала мне подержать эту пушистую прелесть и объявила торжественно:

– Тысяча долларов штука, – и снова закрыла сумочку на замок.

По дороге Юль Иванна попросила тормознуть у магазинчика для животных. Ей нужно было купить кошачьего корма. Самого лучшего кошачьего корма. Это же не простые коты, им нужен самый лучший корм. Полчаса я ждала ее в машине, открыла сумочку и с завистью поглядывала на котов.

О котах я только мечтаю. Котов мне нельзя. В моем доме живут борзые. Они не имеют ничего против котов до тех пор, пока коты спят. Но если кот побежит, к примеру, по газону наперерез, инстинкт срабатывает, борзые кидаются за бегущим котом и нечаянно убивают его. Слишком сильный захват зубами в холку.

Первого кота они убили щенками, им было месяцев восемь. В поле им встретился дикий матерый котяра. В наших полях много диких котов. Их выбрасывают городские жители, в мешок – и на волю. И это хорошо, это лучше, чем на помойку. В полях полно мышей, и коты там живут припеваючи. И вот такого, одичавшего, мои собаки придушили. Он сам был виноват, слишком далеко отошел от дерева. Медленно, вразвалочку, как хозяин поля, кот вышел борзым навстречу, а потом вдруг засомневался и побежал. Вот эти вот сомнения, резкие движения, метания, мелкая истерика… – это вечная проблема, постоянная ошибка, которую совершают коты.

Убить кота непросто, но и спасти невозможно, поэтому мне пришлось отвернуться. Кот сопротивлялся. Он выкручивался и пытался вцепиться когтями в песьи морды. Они хватали его зубами за хребет и перебрасывали друг другу, как мяч. Кот орал. Это было очень неприятно. Собаки хотели, чтобы кот замолчал. Поэтому я смотрела на прекрасных котов Юль Иванны, и мне, конечно, не хотелось увидеть их с перебитыми хребтами у себя на ковре. Так что и о грядущих котятах от этой пары я не смела мечтать.

Из магазина Юль Иванна вернулась без покупки. Сказала, что это очень плохой магазин, что там все дорого и грубые консультанты. Она решила потом возле дома сходить с котами в клинику и там подобрать еду и все прочее.

Я рулила по забитому городу, проныривала между чемоданами на спортивной «лодочке», а Юль Иванна открыла сумку и наглаживала:

– Гарольд! Мальчик! Красавчик! Галстук беленький, носочки… Ты смотри, какие у него носочки! Нет, ну ты посмотри – ведь это не кот. Нет, это не кот. Это мужчина моей мечты! Какие глаза! Ах! Какие глаза! А хвост! И Фимочка… Фимочка – лапочка, красавица Фимочка. Какая томная…. Какая гибкая… Кошечка! Девочка! И я была такой… Я была точно такой! Чмок-чмок-чмок!

Юль Иванна не просто так купила этих котят. Она решила стать