Лицом вниз. Антология греческой прозы XIX века - Александрос Пападиамандис

прервала наша матушка, вошедшая в комнату вместе с гостями. Миниатюрная пухлая турчанка поправила свой белый как снег яшмак и длинную черную фереджу, из-под широкого подола которой еле виднелись желтые заостренные бабуши. Однако меня больше всего поразило бледное и печальное лицо Кямиля; его черты показались мне столь мягкими, столь приятными, что я внезапно почувствовал к нему расположение. И это, конечно, не ускользнуло от зоркого глаза матушки, знавшей о моей неприязни к туркам. Поэтому, нежно взглянув на юношу, она представила его мне:

— Бедняжка Кямиль — хороший, очень хороший парень. И кутью ест. И святую воду пьет. И руку батюшке целует. А что поделать? Все, чтобы только выздороветь.

Глаза матушки наполнились слезами. Не успел я и двух слов вымолвить на их языке, как турки кинулись хвалить и превозносить меня, благословлять и сыпать пожеланиями с известными преувеличениями, присущими турецкому этикету. Но матушка резко прервала этот поток любезностей:

— А теперь давайте поговорим вот о чем. У ханум есть сын, он работает в жандармерии одним из главных следователей. Я ей поведала о нашем горе. Она попросит его найти убийцу! Бедняжка! Ты не представляешь, какая она добрая. Как жаль, что я не догадалась раньше приехать в Город. Тогда б убийцу уже три раза повесили, и хотя бы в этом я была бы спокойна!

Турчанка более-менее поняла, о чем идет речь.

— Да, — подтвердила она, — и мой сын эфенди[60], и преданный вам Кямиль, и я, рабыня ваша, мы это так не оставим, даже если понадобится дойти до самого султана. Они отложили дело в долгий ящик, поэтому до сих пор не нашли злодея. Мой сын — эфенди, следователь в жандармерии, этого убийцу из-под земли достанет!

— И не надо ничего платить! — продолжил Кямиль своим приятным голосом. — Эфенди, мой брат, одним росчерком пера все исправит. И ежели Аллаху будет угодно, то я сам поеду в провинцию помочь следствию. Когда убили сына моей валиде, то как будто убили моего брата эфенди. Нужно отомстить!

Их рвение вызвало неописуемую радость не только у матушки, но и у меня и моего брата; я подумал, что благодеяние, пусть даже оказанное иноверцам, не пропало даром. Мы еще достаточно долго беседовали на эту тему. Признаться, я уже давно не верил в поимку убийцы, так как со времени преступления утекло немало воды, да и слишком много натворила война, докатившаяся до нашей провинции уже после убийства; однако теперь я искренне стал надеяться на то, что правосудие еще может свершиться и мы отомстим за убитого брата. И не было ничего странного в том, чтобы поладить с единственными людьми, которые могли помочь нам исполнить свой долг. Старая турчанка, заметив мое к ней расположение, промолвила:

— Теперь, мой эфенди, отдай ключи хозяину гостиницы. Отныне вы мои гости.

Это было совершенно неожиданно. Турки, особенно в больших городах, не только не живут с христианами под одной крышей, но даже отказываются селиться с ними в одном квартале. Что же это было в таком случае? Очередное проявление вежливости? Но приглашение старухи не выглядело формальным.

— Ты образованный человек, — сказала она мне, — и знаешь, как поступать по закону Божьему. Да будь у меня всего одна пядь земли на целом свете! Если бы я знала, что благословенная женщина, которая семь месяцев выхаживала моего сиротку, уложив его на кровати своего сына, находится на чужбине без крова, и не уступила бы ей свою кровать, чтобы та вытянула усталые ноги, — думаешь, Аллах не закрыл бы дверь своей милости для моих молитв? Не лишил бы благословения дела рук моих? Не отвернул бы лица своего от моих приношений? Будет тебе, мой милый! Не заставляй меня обрекать себя на грех!

И тут вступил Кямиль, целуя край моей одежды:

— Не обижайтесь, что мы раньше не пришли забрать вас. Мы два дня тому назад узнали о вашем приезде и все вас искали. Заглянули во все постоялые дома. Весь город исходили. Но мы люди простые и не особо сметливые. Не пришло нам сразу в голову, что такой господин, как вы, под стать истинному европейцу, остановится в отеле. Теперь, когда мы вас нашли, по-другому просто не может быть.

И продолжил, обращаясь к моей матери:

— Ведь так, моя госпожа? Мы уже обо всем договорились. Этот шайтан француз больше не испортит тебе настроение. Ради тебя я готов простить ему пинок, которым он меня наградил. Но больше мы здесь не останемся. Ведь так?

— Да, — ответила моя матушка, — мы здесь не останемся, если Йоргис не против! Ты только посмотри, эта кокетка подняла руку на нашего мальчика Кямиля!

Тут я догадался, что пока брат рассказывал мне историю Кямиля, остальные трое вступили в заговор против хозяина гостиницы и несчастного Луи. Затем старая турчанка прочла типичную восточную молитву: «Семь дней я просижу у дверей твоего дома, семь раз в день буду целовать твой порог, семь раз в час и тому подобное» — и я семь раз потерял терпение. Однако их приглашение показалось мне весьма полезным для нашего дела. Поэтому я позволил матушке действовать, как она сочтет нужным.

Прошло полчаса, и турчанка вместе с сыном победоносно удалилась, уведя с собой мою мать и брата, словно они были ее самым ценным трофеем. Что до меня, то не могло быть и речи, чтобы я сменил пристанище. Я отказался от их гостеприимства, но пообещал, что как только договорюсь с жандармами, от которых зависела поимка убийцы, то стану непременно навещать их.

Долго ждать не пришлось. Ибо там, где исполнение закона зависит от доброй воли начальства, самые простые дела могут годами оставаться нераскрытыми, в то время как самые сложные — расследоваться в мгновение ока. Наше дело, конечно, не могло быть молниеносно раскрыто. Но уже в течение первых дней после моего визита в Министерство полиции в нашей провинции начались аресты, и сын турчанки, полный горячего рвения следователь, отправился вместе с моим братом Михаилом в провинцию, наделенный полномочиями допрашивать задержанных и арестовывать подозреваемых. Кямиль порывался поехать с ними, но мы его не пустили, поскольку его здоровье было слишком шатким, да и наших матерей не стоило оставлять одних.

— Теперь, когда мы дали делу ход, — сказала матушка через пару дней, — приходи к нам почаще, сынок. Мы закончили с прогулками, и нынче целыми днями сидим дома. И куда только не сводил меня мой мальчик Кямиль! И куда только мы не ходили с ханум! Первым делом мы отправились в собор Святой