Человек, который любил детей - Кристина Стед

Хенни сидела в молчании, горбилась над пустой чашкой, подпирая голову ладонью.

– Надеюсь, Хенни, – мягко добавил Сэм, – что ты наконец-то начинаешь понимать меня.

И на кухне в жарком застоялом воздухе снова воцарилась гнетущая тишина.

– Душенька, – ласково произнес он после долгой паузы, – посмотри на меня, не показывай мне только свой затылок.

Все остальные в доме уже спали; Бонни давно покинула свой пост на лестнице. Это было одно из тех мгновений, когда ненависть исчезает и наступает бессмысленный период временного затишья, каким сопровождается каждая долгая изнурительная война, и Хенни, оказавшись беззащитной, повернулась к мужу и обратила на него бесстрастный взор своих больших карих глаз. Эти глаза с длинными аккуратными черными стрелками под высокими дугами тонких подрисованных бровей всегда глубоко волновали Сэма. Даже когда он заставал ее в ненавистном ему настроении – она сидела и смотрела перед собой, погруженная в свои разочарования, – сердце его сжималось от их отрешенной красоты.

– Душенька, – Сэм протянул к ней левую руку; ладонь у него была крупная, красивая, – иди сюда, иди ко мне. Не сиди как чужая – вечно чужая в моем доме.

Она не сдвинулась с места, но взгляд не отвела, продолжая задумчиво смотреть на него. Губы ее дрогнули в нерешительности.

– Ты надолго останешься здесь одна, – вкрадчивым голосом искушал ее Сэм. – Иди ко мне сейчас. Ты должна этого хотеть.

В конце концов он сам встал и подошел к ней. Она выставила перед собой руки, но поцеловала его, когда он нагнулся к ее лицу.

– Девочка моя родная, – пылко произнес он, – давай родим еще одного ребенка в знак того, что все наши горести позади. Давай начнем с ним новую жизнь! Я чувствую в себе огромный потенциал: теперь меня ничто не остановит. Если б только ты научилась черпать силы из меня и использовать их на наше общее благо. Я хочу быть счастливым. Поцелуй меня, моя девочка: пусть это будет наш надежный оплот, который поможет нам выстоять перед любыми невзгодами, что уготовил нам мир. Я заставлю тебя понять меня. Видишь ли, Душенька, – тихо признался он, – мне необходимо, чтобы женщина меня понимала. Это – мое слабое место. Я хочу, чтобы ты меня понимала.

Хенни встала, сотрясаясь мелкой дрожью. Сэм долгие годы был верен ей, она в том не сомневалась. И его преданность пошатнула ее решимость. Она принялась убирать со стола чашки и блюдца, думая в свое оправдание: «Так или иначе, но до того, как он уедет, я выжму из него каждый цент своих долгов. Найду способ. Я не намерена страдать». И в ее венах вновь запульсировала тонкая струйка мужества.

Глава 5

1. Больше не «сиротка»

Каждое лето буквально в самые первые дни каникул Луи почему-то быстро спроваживали к родным ее матери, жившим в долине Шенандоа. Некоторые из них обитали на холмах близ города Харперс-Ферри, другие – на садоводческих фермах, раскинувшихся на склонах в верховьях реки близ городов Чарльзтаун и Винчестер. Один из родственников матери, Рубен Бейкен, держал убогую лавку во Фредерике; еще один был владельцем большого магазина, торговавшего судовыми товарами и бакалеей. Магазин этот находился в Балтиморе, стоял на рыночной площади напротив рыбного рынка (именно там четырнадцатью годами раньше Сэм Поллит и познакомился с Рейчел Бейкен). Ныне жители Виргинии и Мэриленда, они все были выходцами из Мэриленда, где их предки, приехавшие из Западной Англии и областей на границе Уэльса и Англии, пустили корни вскоре после Войны за независимость. Все они со времен Реформации были нонконформистами левого толка, конгрегационалистами, почитателями Агнца Божьего. Светлокожие, чернобородые, рослые, отпрыски межродственных браков, по большей части они были люди апатичные или слабохарактерные в силу старинности своего рода. Мелкие фермеры, мастеровые или лавочники, по характеру они были уступчивые, мягкие, спокойные, но стойкие. Природа наделила их певучими голосами, в которых до сих пор слышались благозвучные интонации уроженцев Вустера и Шрусбери. Странностей и причуд в семье хватало, но вот скелеты в шкафу они не прятали, ибо все говорилось и истолковывалось с библейской простотой. Поллиты перед окружающими делали хорошую мину при плохой игре, отчаянно скрывая все свои самые банальные неприятности; Хенни лгала, лицемерила и от стыда прятала глаза перед «ребенком другой женщины», но Бейкены не видели причины быть более скрытными, нежели пророк Исайя. Дедушка, Исраэл Бейкен, тот декабрьский судный день 1859[46] года встретил семилетним мальчишкой, и его он никогда не забудет. В семье Бейкенов история США воспринималась как история борьбы за отмену рабства, и отец Исраэла, сражавшийся против рабовладельцев, погиб в бою при захвате Винчестера Союзной армией в декабре 1862 года, за неделю до отмены рабства. И у самого Исраэла, самого старшего из трех сыновей в семье, было восемь сыновей и три дочери: Рубен, Симеон, Джуда, Бьюла, Джозеф, Бенджамин, Ли, Рейчел, Дэн, Джейкоб и Закарайа. У Хенни имелось удобное объяснение для своих детей: у Луи есть тетя, к которой она ездит на лето. Эта тетя Бьюла раз в год, в начале летних каникул, приезжала к ним на чай, проходивший в атмосфере принужденной учтивости, и затем увозила Луи.

Рейчел умерла, когда Луи было полгода. На смертном одре она шепотом попросила старшую сестру: «Позаботься о малышке. Он хороший человек, Бьюла, но не знает, как управляться с детьми». И Бьюла пообещала присматривать за племянницей. Однако с каждым годом этот материнский долг все больше и больше становился ей в тягость. В те щедрые годы в гостинице Бьюлы на вершине возвышенности близ Харперс-Ферри все лето не было отбоя от постояльцев, а по воскресеньям на целый день приезжали из Вашингтона большие компании на автомобилях, чтобы отведать ее блюда из курятины. Муж Бьюлы, Чарли, с утра до ночи на задней веранде резал, ощипывал и жарил цыплят, порой до двухсот штук, для приезжих гостей. Но потом Харперс-Ферри утратил популярность, в моду вошли панорамные поездки по шоссе Скайлайн-драйв, предпочтения изменились. Даже жители Харперс-Ферри начали переселяться в Чарльзтаун и другие города; их дети устраивались на работу в правительственные учреждения. Река вышла из берегов и затопила часть города, лежавшую в низине, и задолго до того, как железнодорожную товарную станцию переместили в другое место, Харперс-Ферри перестал считаться Воротами на Юг, важным стратегическим пунктом для отдыхающих, равно как и для военных, и туристический бизнес там угас. Ныне тетя Бьюла уже не пыталась давать воскресные