Фиеста (И восходит солнце) - Эрнест Миллер Хемингуэй

– Идем-ка в кафе, – сказал Билл. – Хочу абсента.

Шел последний день фиесты. На небе снова стали собираться тучи. На площади было полно людей, и мастера фейерверков готовили свои декорации на ночь и укрывали буковыми ветвями. За ними следили мальчишки. Мы прошли мимо стойки с ракетами на длинных бамбуковых палках. Перед кафе собралась большая толпа. Не стихали музыка и танцы. Мимо шли великаны и гномы.

– Где Эдна? – спросил Билл.

– Я не знаю.

Мы смотрели, как начинался вечер последней ночи фиесты. От абсента все казалось лучше. Я пил его без сахара на ажурной ложечке, и он приятно горчил.

– Сочувствую Кону, – сказал Билл. – Ужасно с ним вышло.

– Да к черту Кона, – сказал я.

– Куда, по-твоему, он направился?

– В Париж.

– Что он, по-твоему, будет делать?

– Да ну его к черту.

– Что он, по-твоему, будет делать?

– Наверно, помирится со своей старой девушкой.

– А кто его старая девушка?

– Одна особа по имени Фрэнсис.

Мы повторили по абсенту.

– Когда ты возвращаешься? – спросил я.

– Завтра.

Спустя какое-то время Билл сказал:

– Что ж, отличная вышла фиеста.

– Да, – сказал я, – скучать не пришлось.

– Ты не поверишь. Это словно чудесный кошмар.

– Ну да, – сказал я. – Я во все поверю. Даже в кошмар.

– В чем дело? Как ты?

– Как в аду.

– Выпей еще абсенту. Эй, официант! Еще абсенту этому сеньору.

– Я как в аду, – сказал я.

– На, выпей, – сказал Билл. – Только медленно.

Начинало темнеть. Фиеста продолжалась. Я захмелел, но мне не стало лучше.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как в аду.

– Еще по одной?

– Это не поможет.

– Попробуй. Никогда не знаешь; может, с этого полегчает. Эй, официант! Еще абсенту этому сеньору!

Я налил воду прямо в бокал и размешал, пренебрегая этикетом. Билл положил кусочек льда. Я гонял ложечкой лед в темной, мутной жиже.

– Ну как?

– Прекрасно.

– Только не так быстро. А то замутит.

Я поставил бокал. Я и не думал пить его быстро.

– Похоже, я надрался.

– Надо думать.

– Доволен, да?

– Ну да. Надерись. Залей свою чертову депрессию.

– Что ж, я надрался. Ты доволен?

– Сядь.

– Не сяду, – сказал я. – Я пойду в отель.

Я напился. Я не помнил, чтобы когда-нибудь так напивался. В отеле я пошел наверх. Дверь у Бретт была открыта. Я просунул голову. На кровати сидел Майк. Он взмахнул бутылкой.

– Джейк, – сказал он. – Входи, Джейк.

Я вошел и сел. Комната шаталась, если я не цеплялся взглядом за что-то.

– Бретт, знаешь… Отчалила со своим матадорчиком.

– Да ну?

– Ну да. Искала тебя, попрощаться. Уехали семичасовым поездом.

– Серьезно?

– Это не к добру, – сказал Майк. – Не следовало ей.

– Не.

– Выпьешь? Подожди, позвоню за пивом.

– Я напился, – сказал я. – Пойду к себе и лягу.

– Ты в хлам? Я сам был в хлам.

– Да, – сказал я, – я в хлам.

– Ну, будем, – сказал Майк. – Поспи, старина Джейк.

Я вышел, зашел к себе в номер и лег на кровать. Кровать качалась, и я сел на кровати и уставился на стену, чтобы унять качку. За окном, на площади, продолжалась фиеста. Это ничего не значило. Позже ко мне заглянули Билл с Майком, захватить меня в столовую. Я притворился спящим.

– Он спит. Лучше не трогай его.

– Да он в хламину, – сказал Майк, и они ушли.

Я встал, подошел к балкону и увидел танцевавших на площади. Мир больше не качался. Только виделся очень ясно и четко, и слегка расплывался по краям. Я ополоснулся и причесался. Взглянув в зеркало, я не сразу себя узнал, вышел и спустился в столовую.

– Вот он! – сказал Билл. – Старый добрый Джейк! Я знал, что ты не отключился.

– Привет, пьянчуга старый, – сказал Майк.

– Меня голод поднял.

– Поешь супу, – сказал Билл.

Мы втроем сидели за столом, и казалось, что недостает человек шесть.

Книга 3

• ГЛАВА 19 •

Утром все кончилось. Фиеста завершилась. Я проснулся около девяти, принял ванну, оделся и спустился. Площадь была пуста, и на улицах никого не было. На площади несколько ребят подбирали палки от ракет. Кафе только открывались, и официанты выносили удобные пле-теные кресла и расставляли их в тени аркады, вокруг столиков с мраморными столешницами. Улицы подметали и поливали из шланга.

Я сел в плетеное кресло и удобно откинулся на спинку. Официант ко мне не спешил. На колоннах аркады все еще белели бумажные объявления о выгрузке быков и большие расписания особых поездов. Вышел официант в синем фартуке с ведром воды и тряпкой, и принялся снимать объявления; он срывал бумагу полосками, отмывал и соскребал остатки с камня. Кончилась фиеста.

Я выпил кофе, и вскоре пришел Билл. Я смотрел, как он идет через площадь. Он уселся за столик и заказал кофе.

– Что ж, – сказал он, – вот и конец.

– Да, – сказал я. – Когда уезжаешь?

– Я не знаю. Лучше, наверно, нанять машину. Ты ведь вернешься в Париж?

– Нет. Я еще задержусь на недельку. Поеду, пожалуй, в Сан-Себастьян.

– Я хочу вернуться.

– А Майк что думает делать?

– Думает поехать в Сен-Жан-де-Люс.

– Давай наймем машину и отправимся вместе в Байонну. Ты можешь сесть там на вечерний поезд.

– Хорошо. Поедем после ланча.

– Ну, порядок. Я найду машину.

После ланча мы оплатили счет. Монтойя к нам не приближался. Счет принесла одна из служанок. Нас ждала машина. Шофер сложил чемоданы на крышу машины и закрепил ремнями, а кое-что поставил на переднее сиденье рядом с собой, и мы сели. Машина выехала с площади, проехала по узким улицам, под деревьями, и стала спускаться с холма, удаляясь от Памплоны. Дорога не показалась особенно долгой. Майк захватил бутылку «Фундадора». Я глотнул только пару раз. Мы преодолели горы, оставив Испанию позади, спустились белыми дорогами, проехали через густолиственную, влажную и зеленую Страну Басков и наконец въехали в Байонну. Мы оставили багаж Билла на станции, и он купил билет до Парижа. Его поезд отходил в семь десять. Мы вышли из вокзала. Машина стояла напротив.

– Что будем делать с машиной? – спросил Билл.

– Ой, без разницы, – сказал Майк. – Давай пока оставим.

– Ну хорошо, – сказал Билл. – Куда поедем?

– Давайте в Биарриц, и выпьем.

– Старина Майк, кутила! – сказал Билл.

Мы приехали в Биарриц и остановились у фешенебельного заведения. Вошли в бар, расселись на высоких табуретах и стали пить виски с содовой.

– За выпивку плачу я, – сказал Майк.

– Давайте жребий бросим.

Мы бросили покерную кость из глубокого