Отпусти меня, мама! - Алсу Идрисова

– Скажите ваш адрес, – сказала я, проклиная свою безотказность. – Приеду сама, если не дозвонюсь до Сережи.

– Ой, правда?! Вы не думайте, пожалуйста, я вас отблагодарю! Мне очень неудобно принимать от вас помощь, но дело касается ребенка и…

– Да, я поняла. Диктуйте адрес. И не стоит оправдываться, все в порядке, – сказала я, выпив залпом остывший кофе на кухне, – все равно больше не усну.

До многодетного папаши я, конечно, не дозвонилась, поэтому пришлось ехать к Миле самой. Я с трудом представляла, как она, бедная, еще не свихнулась в этом аду одна с тремя маленькими детьми: один был болен гриппом, два других были явно отягощены неврологически, даже на мой непрофессиональный взгляд, и орали по очереди именно в тот момент, когда младший забывался коротким горячечным сном.

– Разве Сергей не знает, что Кирюша болен? – строго спросила я Милу, пока она спешно кидала вещи для больницы в сумку.

– У него тяжелый период на работе, – шепотом ответила Мила, краснея. – И… мы немного повздорили.

– Все равно это не повод забывать об отцовских обязанностях!

– Еще у него… другая женщина, – немного помолчав, ответила слишком честная Мила. – Нет, за руку я его не ловила, но… если мужчина стабильно отсутствует в одни и те же дни в году, это наводит на подозрения, верно?

– Какие дни? – глупо спросила я, глядя, как Мила упаковывает в пакеты зубную щетку и пасту.

– Ну, Восьмое марта, Новый год, – перечислила Мила. – И вот сегодня, пятого декабря. Думаю, может, это ее день рождения?

– И ты… знаешь? Знаешь и молчишь?! – воскликнула я, вспоминая вдруг о внезапных внеплановых командировках Сережи. Вот только счет я им не вела.

– А что вы предлагаете? – внезапно с отчаянием спросила Мила. – Развестись? Сдать детей в детдом? Оставить сына без отца? И потом, он очень любит Кирюшу, у него же только дочки.

– Разве тебя не унижает эта неопределенность? И ты готова делить своего мужа с другой?!

Мила молча одевала сына в теплый комбинезончик и не смотрела в мою сторону. Наконец у самых дверей она обернулась и тихо сказала:

– У меня мама от отца ушла. Узнала от добрых людей, что папа изменяет ей, ну и… меня в охапку и ушла к родителям. Ну и что? И кого она сделала этим счастливее? Отец умолял простить и вернуться к нему, но она… Гордая была. Болела, умирала уже от онкологии, а слова ему не сказала больше. Он приходил, садился у постели и плакал, умолял поговорить, но мама не смогла. Так и померла не простив. И он ее смерти не пережил. Покончил с собой на третий день. Ну а я в детдоме оказалась. И жизнь там не сахар, уж можете поверить мне. В аду с чертями наверняка лучше, чем… – Мила оборвала себя на полуслове и покрепче прижала к себе сына. – Вы звоните, если что, дочка просыпается несколько раз за ночь, но уснет, если ее погладить и рядом с ней посидеть. Простите, что испортила вам ночь, положение было безвыходным…

– Да ну что ты, я же все понимаю, – сказала я тихо. – Я ведь тоже мама. И сердце у меня не из камня.

После их ухода я долго сидела в кухне и прислушивалась к сонной тишине большой квартиры. И думала. Думала о том, как хитроумно Господь испытывает людей. Сталкивает их лбами, перекрещивает их пути-дороги, сводит и разводит. И как по-разному ведут себя люди, оказавшиеся в одной и той же ситуации. Вот моя мама, к примеру…

Я уже завершаю свою историю, а вы, дорогие читатели, все еще ничего не знаете о моем отце. Как-то не принято было у нас с мамой говорить о нем – мы обе были крепко обижены на него за уход из семьи. Нет, никто после этого не умер и не покончил с собой. Отец жил с новой супругой долго и, надеюсь, счастливо. Он умер, когда я была беременна Аленкой, и внучки своей уже не увидел. А мама… Мама всю жизнь любила отца, хотя, признаюсь честно, слова доброго от него никогда не слышала. Она продолжала любить его издалека и говорила мне, что желает ему только счастья.

Удивительно, как жизненные события отпечатываются в неокрепших детских душах. Все эти обидки, маленькие и большие потрясения оставляют в душе ребенка глубокий след, формируют мировоззрение и характер.

Кто знает, стала бы Мила терпеть измену Сережи, если бы не случившееся в далеком прошлом несчастье. Несчастье, которое унесло жизнь обоих родителей. И из которого она вынесла один-единственный урок: людей надо принимать такими, какие они есть. А с растоптанной гордостью можно прекрасно жить. Жить и даже быть счастливой.

Чего я ей искренне желаю. Что пожелать ей еще, кроме счастья? Возможно, это и есть женская мудрость – прощать мужские слабости? Да, у меня этой мудрости не оказалось. Но я ни о чем не жалею. Любить человека можно и издалека, как говаривала мне мама…

Я дождалась прихода Сережи ранним утром и, сдав пост, уехала домой: меня ждали дети, собаки, рабочие дела… Читать нотации взрослому мужчине было глупо – в конце концов, кто я такая, чтобы это делать? Поэтому я лишь доложила, что Мила с сыном в больнице.

– А ты как, Люб? – спросил Серега, обращая на меня исполненный тоски взгляд.

– Я отлично, – заверила его я. – У меня все отлично, спасибо.

– Мне плохо без тебя, Люб, – тихо сказал он. – Я ищу тебя в других и не нахожу. Может быть, мы…

– Меня нет в других, – сообщила я зачем-то. – Я есть в самой себе. А ты можешь называть свою болезнь как угодно. Вот только знай: Мила еще молодая и красивая женщина и терпеть такого отношения не станет. Я заметила, как на нее смотрят мужчины, – это я про водителя твоего, он сюда поднимался за вещами…

– Врешь?

– Зачем мне врать? Просто береги ее. А то, не ровен час, уведут…

Надеюсь, Мила простит мне эту маленькую ложь. А сама она в жизни не догадается, что Серега жаждет обладать самой-самой: женщиной, которую хотят все. С другими ему быстро становится скучно. Что Жанна, что Эвелина – уж они-то умели оказаться в центре мужского внимания. Да и я его стала интересовать лишь тогда, когда завела интрижку с фитнес-тренером. Мужчинам вечно кажется, что чужая женщина слаще. Жаль, я раньше