Луч солнца - У Тейн Пхей Мьин

— Хнин Чи, налей-ка гостю чаю. Больше угостить нечем.

— Спасибо, я только что поужинал. Как яблоки и виноград? Вкусные? Ты что встал, Тин Маун? Хнин Чи, ты передала бабушке мою просьбу? — спросил У Тхун Ньо, понизив голос.

— Нет еще.

— Вкусные, вкусные твои яблоки и виноград. О чем вы говорите? Не разберу что-то. Плохо слышать стала.

— Да так, ничего особенного.

Старуха закивала головой и, оторвав ягоду винограда, положила в рот.

— Почему не сказала?

— Я боюсь. Завтра скажу.

— Так я и думал. Ладно, я сам скажу.

— Я прошу вас, не говорите. Надо ее пожалеть, недолго уж ей осталось…

— Нет, хватит. Желающих купить этот участок предостаточно, а из-за вас я не могу его продать. Больше ждать не намерен.

— Неужели отложить нельзя продажу-то? Ничего с вашим участком не случится. Позднее продадите. Нам же деваться некуда: ни денег, ни дома…

— Как это деваться некуда? Тин Маун, насколько мне известно, горит от нетерпенья взять тебя в жены. Вот и выходи за него. Что скажешь, Тин Маун?

Парень молчал, а старая женщина смотрела на них и ничего не понимала. У Тхун Ньо вдруг спохватился и протянул Хнин Чи сверток, который держал в руках.

— Чуть не забыл. Эй Чо, узнав, что я иду к вам, просил передать.

Хнин Чи нетерпеливо развернула сверток и ахнула от восторга. В ее руках красиво поблескивала при свете коптилки нейлоновая блузка.

— Это что такое? — спросила старуха.

— Это нейлон, бабушка. Очень красивая вещь. Сейчас такие в самой моде! — восхищенно воскликнула Хнин Чи.

— О, боже мой! — всплеснула руками женщина. — Кто же это тебе прислал? От кого?

— От кого еще может быть, бабушка? Конечно, от Эй Чо. Он уж упоминал, что привез для меня нейлоновую блузку. Я говорила, говорила тебе! Он ведь такой щедрый!

У Тхун Ньо подошел к топчану и сел рядом с хозяйкой.

— Я хоть и плохо слышу, но уже догадалась, зачем ты пришел. Хочешь прогнать нас отсюда?

— Да, ты права. Нашелся покупатель. Хорошие деньги предлагает. Но с одним условием: чтобы вас тут не было.

— Нехорошо это, У Тхун Ньо. Сколько мы здесь сил положили, чтобы этот участок стал ухоженным, для жилья пригодным! А теперь ты говоришь: убирайтесь! А куда нам деваться? Просила внучку выйти замуж за Тин Мауна, так она ни в какую, — еле выговорила старуха, и слезы полились у нее из глаз.

— Бабушка, родная, не плачь! Хорошо! Я выйду за него замуж! Только не убивайся так, — бросилась Хнин Чи к старухе и упала перед ней на колени. Тин Маун поднялся, и от неожиданности у него из рук выпала мандолина.

— Ну, не плачь, деточка, вытри слезы-то, — сказал У Тхун Ньо и похлопал Хнин Чи по спине. — Вот все и утряслось. Я вам на свадьбу подарок хороший сделаю. Уже поздно, я пойду, — добавил он, обращаясь к хозяйке.

— Ступай, — ответила та.

Когда гость ушел, в хижине на некоторое время воцарилась тишина. Хнин Чи перестала плакать и вытерла слезы.

— Бабушка, я ненавижу У Тхун Ньо! Ненавижу! И я сказала, что выйду за Тин Мауна замуж только для того, чтобы он, скотина, поскорее убрался отсюда.

— Ты с ума сошла?

— Хнин Чи, но я же тебя по-настоящему люблю. Я не могу без тебя жить. Я буду работать, мы скопим денег, и года через три выкупим этот участок, — быстро заговорил Тин Маун.

— Нет, Тин Маун. Чтобы быть мужем и женой, надо любить друг друга. Я тебя не люблю. Ты слышишь: не люблю и твоей женой не стану.

Тин Маун молчал. Старая женщина взяла в руки нейлоновую блузку и, обращаясь к Хнин Чи, проговорила медленно и твердо:

— Ты выйдешь за него замуж!

— Нет, не выйду!

— Нет, выйдешь! Мне осталось совсем немного жить на земле, и ты не посмеешь мне перечить.

— Скорее я умру, чем выйду за него! — крикнула Хнин Чи, направляясь к выходу.

— Стой! Возьми ключи и открой шкаф! — приказала старуха и бросила к ее ногам ключи.

Девушка подняла с пола ключи и открыла шкаф.

— Вынь шкатулку!

Хнин Чи достала шкатулку и поставила ее на топчан. Старуха открыла ключом шкатулку и вынула оттуда сверток. В нем оказалась старомодная батистовая блузка. Старуха развернула ее и показала внучке.

— Ты знаешь, чья это вещь?

— Нет.

— Так я тебе скажу. Это блузка твоей матери, о которой она долго мечтала, когда была молода. В то время каждая женщина хотела бы носить такую, но далеко не каждая могла. Тебе сколько сейчас? Шестнадцать?

— Да.

— Значит, это было семнадцать лет назад. Эту блузку твоя мать получила в подарок от одного городского начальника, полубирманца-полуангличанина. Она взяла блузку и отдала ему свою любовь… Опомнилась только когда стал виден живот. Умерла она сразу же после родов. Перед самой смертью попросила: «Храни, мама, эту блузку до тех пор, пока дочь моя не вырастет. И накажи ей не повторять мои ошибки. Когда сочтешь нужным, отдай ей эту блузку». Вот и настало это время. И ты, я думаю, не посмеешь сделать глупость! А ну-ка отойди от огня! — приказала старуха, потрясая в руке двумя блузками — батистовой и нейлоновой. Размахнувшись, она бросила их в таганок.

— Стой! Что ты сделала! — закричала Хнин Чи. Тин Маун хотел было вытащить их из огня, но было уже поздно: пламя охватило материю.

Перевод К. Шаньгина.

МАУН ТАЯ

Маун Тая (настоящее имя — У Тейн Лвин) — талантливый представитель среднего поколения писателей. Регулярно печатается в ведущих литературно-художественных журналах «Шумава», «Мьявади», «Нгвейтари».

Лауреат Национальной премии за лучший роман года (1969 г.).

На русском языке опубликован рассказ Маун Тая «Каждому своя доля» в сборнике «Раздумья» (М., 1974).

НАЗОВИ ЕГО ИМЯ!

Ко Ауну кажется, что его сорокалетняя жена Ма Чин Ну совсем еще молода. Не зря же говорится, что настоящая жизнь только в сорок и начинается. Тринадцать лет, что прожили они вместе, промелькнули как один миг, даже любовь их не успела остыть.

— Ты будешь жить, дорогая, — успокаивает он ее. — Ты еще молода, и организм твой справится с болезнью. И вовсе я не хочу, чтобы у тебя в голове были такие глупые мысли.

Но все, начиная от знахаря, которого приглашали к больной, и кончая врачами из больницы, — все в один голос говорят, что жить ей осталось неделю, не больше. Ко Аун отказывается в это верить, но,