Беглец пересекает свой след - Аксель Сандемусе

руку назад во времени и прикоснуться к человеку, носившему такое имя, он тоже оказался бы отражением собственного роста. Не существует исторической личности в том смысле, в каком считают закоренелые формалисты. Существуют только имя и развитие.

Сказка, которую я однажды собрал воедино, возможно, напоминает Библию, но в сокращенном виде. В остальном, полагаю, она и в самом деле напоминает ее, помимо того, что большая часть ее материала является пиратской, она слабо связана и содержит множество отталкивающих инцидентов. Это единственная правдивая история, существующая в мире: история о сыне, который был изгнан из дома, путешествовал по миру и вернулся, чтобы просить о пощаде. Я знаю ее наизусть, как сагу.

Вы будете настаивать на том, что у этого нет ни головы, ни хвоста. Нет, вы ошибаетесь, потому что на самом деле у него есть и голова, и хвост. История о святом камне вполне могла бы попасть в ветхозаветную часть моей Библии, если бы мне, восемнадцати-двадцатилетнему юноше, хватило смелости позволить своей памяти докопаться до сути тайны, окружавшей амбар Адамсена. Так и случилось, священный камень стал библией в самом себе…

Я могу прочесть свою Библию от начала до конца с такой быстротой, что звук будет похож на ровное гудение машины. И в ней есть мелодии, которые я могу петь. Это попытка взросления создать порядок из хаоса, и некоторые повторения могут, возможно, поразить ваше ухо…

КНИГА ЭСПЕНА

ЭСПЕН АРНАККЕ

Сказочная страна, Бытие, — это только мечта в его сердце, слепая мечта, вырезанная в янтаре и золоте. Об этом он пока не смеет мечтать; это дремлющий сон, который ему удастся поднять из глубины, когда он станет намного старше. В основном, это слова о нем в его пятнадцатилетнем возрасте. Я бы предпочел не знать его, но этому не суждено сбыться.

Эспен Арнакке стало его именем, и он ослеп от этого имени. Он хотел, чтобы в этом имени заключался какой-то смысл, но так и не нашел его.

Никто не хотел слушать его, когда он говорил, настолько он был туп умом. И он был некрасив на вид, самый некрасивый из всей семьи. В далеком прошлом он часто лежал в постели своей матери, набираясь сил перед криком. Потом его мать находила время, чтобы поговорить с Эспеном, пока он лежал в блаженном бодрствовании.

С годами он не стал мудрее; он был самым тупым из всей семьи.

Но наступили дни, когда он, естественным образом, стал зрелым, хотя еще не был утвержден церковью. Нет, он был юнцом, которому оставалось ждать еще целых восемь месяцев. Втайне он оплакивал противоположный пол, но на людях принимал взрослый вид. Действительно, однажды кузнец Соренсен назвал Эспена еще маленьким мальчиком, после чего Эспен сразу же потерял голову и с безудержным криком, как обреченная свинья, впечатался головой в живот кузнеца Соренсена.

А еще потому, что этого человека звали Соренсен, ибо так звали некую отвратительную женщину, которую ненавидели все школьники в Янте, пока она вдруг не отправилась на Темный континент, чтобы обращать язычников. Когда он услышал об этом, то заплясал от радости и заработал себе огромные порезы и синяки на ногах от проклятых кандалов, которые он был вынужден носить. В течение десяти лет его чулки всегда были пропитаны кровью и гноем. Мода была такова, что тот, чьи ноги были свободны от этих признаков мученичества, считал себя чем-то особенным. По меньшей мере два раза в неделю мальчики возвращались домой с плотью, содранной с лодыжек и голеней. Но так и должно было быть.

ЕВНУХ

В пятнадцатом году в стране появились великаны, хотя великан все еще бледнел при встрече с каким-нибудь учителем из школы. Если он и плакал втайне, то только втайне, потому что в стране были гиганты, гиганты, которые несколько раз в неделю посещали собрания Армии спасения, где души спасались с помощью бумфаллера. Он и другие отважные парни демонстрировали свое одобрение оратору, падая со стульев и произнося «аминь» в неположенных местах. А потом их изгоняли с небес, и они весело шагали по улицам Янте с окровавленными носами, потому что люди из Армии спасения действительно сильны, когда ими движет Святой Дух.

О да, парни из Янте верили, образно и фактически, что в стране есть великаны. Но где была Агнес, где была Петра, где была Тира? Он играл с именами и честью этих девушек и хвастался завоеваниями, одержанными наедине; он запрокидывал голову и был скрытен, но все же позволил просочиться информации о том, что он сделал с Агнес и Тирой за кустами и заборами, где, собственно говоря, он лежал совершенно один.

Он почувствует железную хватку палача, он совершит мрачное падение, когда под его ногами откроется люк. Его подгонят к виселице дубинами и копьями, его шея пролезет в петлю, а его падение будет сдержано веревкой. Ветер шепчет ему об эшафоте.

Он выразился умно, как передовица в предвыборном выпуске газеты, о Боге, социализме и очевидной ошибочности книг Моисея. Бедные глупцы, те, кто до сих пор считает последние законом, хотя Моисей провел пятьдесят лет своей жизни в жуткой безнравственности. Они правы, но с людьми, которые правы или которым не приходится нести тяжкий груз, определенно что-то не так. О, расстрелять добродетельного учителя, который знает, где Вальпараисо, а где Килиманджаро, бросить ему в лицо грязь и заранее убить его начальство, чтобы у несчастного не было никого, кому он мог бы передать свою беспринципную жалобу!

Он категорически утверждал, что никакого Бога не существует, хотя он много размышлял над этим вопросом. Бог — это человек, у которого есть гарем, а Эспен — всего лишь евнух.

Евнуха обязательно посещают странные мысли.

Он неуверенно сел на постамент к неведомому богу и изобразил выражение лица святого столпника. Под постаментом — могила; в нее положили кости его брата, маленького мальчика, умершего много лет назад.

АГНЕС, АГНЕС, АГНЕС

А теперь — книга Соломона: Ночью и днем я размышляю над загадкой женщины. А девушку звали Агнесс. Она должна была решить для меня загадку, но загадки не было, и тогда я зажег погребальный костер, пламя которого охватило амбар. Но еще раньше над сараем вспыхнул огонь.

В тот момент, когда Агнес была на грани того, чтобы раскрыть секрет, ласка пришла и укусила ее. Это было в сарае Адамсена; там было темно, как в погребе, и я не храбрился, когда она кричала, как сумасшедшая, что я не должен делать