Гори - Анастасия Мандрова

Рыжеволосая девушка видела упадническое настроение своего кузена, и в ее голове вертелась одна и та же мысль: “Только не опять!” Она, как никто другой знала, что могло произойти с Ваней, если все обернется плохо. Вот только переживала Диана об этом где-то внутри себя, поэтому вслух проговорила:

– Еще немного и у братика потекут слезки…

Ваня наградил кузину пронзительным взглядом. Диана, поправив изумрудный шарф, замолчала, а потом резко произнесла:

– Ты ее любишь, да?

– Да, Ди, люблю.

– И… каково это… любить? Расскажи мне, творческий человечек, на что это похоже?

– Представь, что ты стоишь под холодным проливным дождем. – Ваня на секунду замолчал, непонимающе глядя на внезапную ухмылку девушки, а впрочем, она быстро ушла с ее губ. – Стоишь и мерзнешь. Ты так замерз, что не можешь ступить и шагу. А потом появляется Солнце. Оно одно единственное, твой центр, твоя самая яркая звезда. Ты защищаешь его от грозовых туч. И оно тебя согревает постепенно, не спеша.

– Главное, не сгореть дотла, – хмыкнула Диана.

– Все может быть. А почему ты спрашиваешь? Неужели моя эгоистичная сестренка наконец-то влюбилась?

– Возможно…

– И кто счастливчик? Я его знаю?

Диана посмотрела в глаза своему собеседнику и медленно помотала головой.

– Это большая тайна, братик. Как-нибудь я тебе ее открою А сейчас давай жрать! Эта романтичная хрень меня достала!

– Узнаю свою сестренку!

Они набросились на еду. А девушка где-то между салатом с водорослями и роллом с креветками поняла, что с того самого дождливого дня, когда она подвернула ногу, она больше не мерзла. Ей было тепло.

Глава 15

Был вторник, ничем не примечательный и скучный, проносящийся мимо, как и любые другие дни. Когда болеешь не замечаешь разницы во времени. Завтра, при хорошем раскладе, меня должны были выписать. Моя болезнь ушла, оставив после себя обновленную меня. Мое желание, наконец, выйти из той клетки, где сидела так нескончаемо долго, оказалось очень сильным.

Я сидела на подоконнике в своей спальне и смотрела в окно. Последние листья падали с деревьев, медленно и торжественно, как будто знали, что за ними наблюдают проходящие мимо люди, кутаясь в свои теплые куртки и шарфы. А в нескольких сотнях метров от моего дома, на футбольном поле, под моросящим дождем, одетый лишь в шорты и футболку, тренировался Ваня. Из своего окна я видела, как вместе с другими парнями, несмотря на внезапно начавшийся дождь, они продолжили играть как ни в чем ни бывало.

Прошла неделя с моего примирения с мамой. Но легкость, окутавшая меня поначалу, была обманчивой. В нашем общении ничего не поменялось, кроме того, что моя обида прошла, а вместе с ней ушли и кошмары. Я стала рисовать, украдкой, будто делала что-то скверное и неправильное, но от этого было даже интересней. Как в детстве, когда прятала свои сокровища от родителей. Мама вернула мне телефон, и теперь я могла общаться с Ваней, хотя в наш дом его все еще не пускали, объясняя тем, что я могу быть заразна. Мы переписывались, разговаривали по скайпу, но я все равно скучала по нему так сильно, что сейчас, смотря в окно, я хотела лишь одного: чтобы друг от друга нас не отделяло прозрачное стекло.

Недолго думая, я соскочила с подоконника. Секундное озарение пронеслось в моей голове. Мама уехала на маникюр полчаса назад и вряд ли вернется в ближайший час, а это значило, что я действительно могу увидеть Ваню не через стекло. Я наскоро оделась потеплее, чтобы опять не заболеть, ведь этого мне хотелось меньше всего.

Когда я подошла к полю, игра уже завершилась одновременно с дождем. Ребята, мокрые до ниток, но тем не менее радостные и воодушевленные, расходились в разные стороны. Ваня шел вместе с Алексом в противоположном от меня направлении. Я окликнула Ваню. Он обернулся так быстро, что я отчетливо видела, как с его волос разлетелись в разные стороны капли воды.

– Неужели спящая и больная красавица проснулась? – иронично заметил Алекс, тоже разворачиваясь в мою сторону.

Но мне было не до ответа. В одно мгновение я и Ваня преодолели расстояние между нами, и очутились так близко друг от друга, что я, наконец, могла насладиться зрелищем его длинных, завораживающих ресниц, на которых застыли капельки дождя. Он был рядом со мной, весь мокрый, взволнованный, разгоряченный, смотрящий с нежностью и удивлением одновременно.

– Аня, что ты здесь делаешь? Тебе же нельзя находиться на ули…

Ваня не договорил. Я обрушилась на него с поцелуем, таким, какого еще не знала в своей жизни, решительным, страстным, оглушающим. Слетел с головы капюшон куртки, выпала сумка из его рук. Мы ушли с ним под воду, без специального снаряжения, без необходимости сделать вдох. Мы вжались друг в друга так, как будто это было последнее, что мы могли сделать на этой планете. Плевать на запреты. Плевать на пари. Плевать на всех. Его губы касались моих, и остальное было не важно.

– Эй, полегче… Здесь же дети! – раздался голос Алекса позади. – Пока, Ромео и Джульетта!

Мы оторвались друг от друга, но лишь затем, чтобы переглянуться, обменяться улыбками и вновь соприкоснуться губами. Я и не знала, что можно так себя чувствовать рядом с другим человеком. Я ведь и правда не знала, что можно так любить.

– Я тебя люблю, – шепнула я Ване, глядя в его серо-зеленые глаза. – Люблю очень сильно. – Так, что даже боялась. Но я не стала этого озвучивать.

Ваня провел рукой по моим волосам, наверняка растрепанным из-за слетевшего капюшона, и вновь затянул в омут поцелуев. Ветер блуждал вокруг нас, заморосил дождь, но нам было тепло. Мы целовались так долго, что, наверное, все прохожие крутили у виска пальцем, глядя на двух школьников, мокнущих под дождем. Ну и пошли они куда подальше. Наконец-то я делала то, что хотела, и никакие запреты надо мной уже были не властны. Наконец-то я ощущала свободу.

– Как тебя выпустили? – спросил Ваня, заводя меня под козырек у поля.

– Я сбежала. Мама на маникюре, но скоро вернется.

– Я рад, что ты это сделала, – признался Ваня, глядя мне в глаза.

– Я скучала по тебе. Но сейчас мне нужно возвращаться. Иначе скандала не миновать.

– Я совсем не нравлюсь твоей маме?

– Ей не нравится все, что связано с рок музыкой. – Я тяжело вздохнула. – Я попытаюсь переубедить ее.

– Сомневаюсь, что удастся, – усмехнулся Ваня.

– Завтра меня должны выписать, а это значит, что в четверг мы вновь увидимся.