Гори - Анастасия Мандрова

Я проснулась ранним утром, когда только начало светать. Ваня тихо спал рядом. Сейчас он выглядел совсем мальчишкой, у которого не было никаких тревог и волнений. Я смотрела на его умиротворенное лицо, пытаясь успокоиться. Мне вновь приснился кошмар, но в отличие от предыдущих он был таким нереальным, как будто я смотрела кино со своим участием. Странно было то, что жар, превращающийся в озноб и обратно, не проходили. А еще болело горло так, что не оставалось сомнений в том, что я простудилась. Мне срочно нужен был горячий чай. Я встала и накинула на себя теплый плед. Кинув свой взгляд на окно, я не поверила своим глазам. Огромными белыми хлопьями медленно падал снег. Это было так волшебно, так внезапно, словно прекрасный сон. Первый снег в октябре.

Я не помнила, как оказалась уже не дома, а на лужайке, припорошенной никем нетронутым снегом. Под ногами шуршали замерзшие листья. Еще вчера лил дождь, а сегодня все было в серебре, будто в сказке. Как в детстве, я подняла руки к серому небу, величественному и прекрасному, и закружилась. Так мы когда-то делали с сестрой. Мы ловили языком снежинки, и это было лучше мороженого, лучше всего на свете. Так выглядело счастье. А теперь все это проделывала я одна.

Ко мне подбежал Тобик, наверное, не понимая, чем занималась эта странная девушка этим необычным осенним утром. Решив, что я с ним играю, он весело залаял и забегал по белоснежному ковру, оставляя свои следы. А снег все шел и шел, и улыбка не сходила с моих губ.

– Аня, ты не замерзла? – Ваня, в своей смешной пижаме, виднеющейся из распахнутой куртки, оказался рядом со мной и протягивал мне пальто.

Только сейчас я сообразила, что вышла на улицу в свитере, пледе и сапогах, наскоро надетых на ноги и даже не застегнутых до конца. Но все это не затмевало то, что творилось вокруг. Это был, словно покинутый давным-давно мир, тот, который раньше я уже видела, но забыла.

– Смотри какая красота! – сказала я шепотом, боясь спугнуть сказку.

– Да… – протянул Ваня, не отрывая взгляда от меня.

Мы придвинулись друг к другу так близко, что я могла разглядеть узоры снежинок на его ресницах. Какое-то время мы боялись даже дышать.

– Ты такая красивая, – тихо проговорил Ваня, касаясь моих волос рукой.

Было видно, что он хотел сказать мне что-то еще, очень важное и нужное. Его восторженные глаза смотрели прямо на меня, а его, заросшие легкой щетиной щеки, покрылись румянцем. Мы вдвоем были в этой снежной сказке, близкие друг другу, как никто другой. И если это был лишь сон, то я не хотела просыпаться. Кто бы знал, как мне не хотелось просыпаться!

Я все ждала движения его губ, как вдруг его лицо начало расплываться перед глазами. В ушах зашумело, а тело в один миг сделалось ватным. И под веселый и приглушенный, как будто меня опустили под воду, лай Тобика, под встревоженный голос Вани, среди вальсирующих снежинок, я потеряла сознание.

Дальше все было, как в бреду. Скорее всего, я и на самом деле бредила. Я слышала обрывки фраз, уже не понимая, где я нахожусь. Я как будто летела, и мне нравился этот полет.

– Положи ее на диван. Она вся горит.

– Я думал, это румянец от мороза… Аня, как ты?

Я хотела ответить, но было так уютно в сонном плену. И болело горло. Сильно. Очень сильно.

– Сейчас померю температуру. Анечка, у тебя что-то болит?

– Горло, – прохрипела я, пытаясь присесть.

– Что ты, лежи!

Я откинулась назад. Голова так сильно кружилась, что, когда я закрыла глаза, мне казалось, что я летела в космосе. Я даже наслаждалась этим полетом. Когда еще я могла полетать среди звезд? Но вдруг звезды разом погасли, и я провалилась в беспокойный сон.

Когда я проснулась, моя голова покоилась на чьих-то коленях, а прохладная рука гладила по волосам. Мы куда-то ехали на машине, я чувствовала, как нас потряхивало на неровной части дороги.

– Я действительно не думал, что она заболеет. В доме было тепло. Не знаю, как так получилось…

Теперь я поняла на чьих коленях лежала моя голова, и от этого понимания стало спокойно. Ваня был рядом со мной, большего и не надо было. Мои глаза так и не открывались. Было хорошо в этой темноте.

– Мне кажется она простудилась на этой своей фотосессии. Они там совсем сдурели, нарядили девочку в летнее платье и пустили ходить по холоду, – раздался папин голос.

– А я еще и добавил этой поездкой за город.

– Ну, это вы зря, конечно, поехали. Но бабушек надо навещать, это правильно. Я вот детдомовский. Не знаю, что такое ездить к бабушкам.

– Это… печально, – произнес Ваня, на секунду перестав гладить мои волосы, и тут же возобновив это действие.

Я приоткрыла глаза, и тут же столкнулась с взволнованным взглядом Вани.

– Как себя чувствуешь? – тихо поинтересовался он.

– Хорошо, – прохрипела я, с трудом сглатывая, потому что в горле полыхал жгучий огонь.

– У тебя температура тридцать девять. Научилась наконец-то обманывать? – грустно улыбнулся Ваня.

Я неопределенно пожала плечами. Я уже подумывала общаться знаками, лишь бы не напрягать голосовые связки. Затем я опять провалилась в болезненный сон, из которого меня вывел голос папы.

– Ну что, готовьтесь оба. Сейчас встретитесь с тем, кто не так благосклонен, как я.

С помощью Вани я приняла сидячее положение. Мы подъезжали к нашему дому. И там, около подъезда, под зонтом с изображением яркого апельсина на весь купол, стояла моя мама. Ваня помог мне выбраться из машины. Вместо пушистого снега моросил дождь. Все вокруг было грязно-серым и унылым, что я усомнилась, была ли на самом деле та утренняя серебристая сказка.

– А здесь был снег? – превозмогая боль, спросила я, но мне никто не ответил.

Почему-то ответ на этот вопрос был очень важен для меня сейчас.

– Ну дорогие мои, прощайтесь! – грозно проговорила мама.

– Может, Ваня к нам зайдет? Он так заботился об Ане… – начал мой папа и тут же замолчал под холодным взглядом мамы.

– Аня, скажи уже Ване “пока”. Ты стоишь под дождем.

Я посмотрела на Ваню, эмоции которого были написаны на его лице, но к его чести, так и не были произнесены вслух. Вместо этого, он поцеловал меня в разгоряченный лоб и прошептал:

– Выздоравливай поскорее. Буду тебя навещать.

– Я буду тебя ждать, – прохрипела я.

Его длинные ресницы вспорхнули. Ваня прижал меня к