Гори - Анастасия Мандрова

– Можем поиграть в морской бой, – предложила я и показала ему язык.

– Нет уж. Ты затопишь все мои корабли.

Ваня встал и прошелся по комнате, обследуя взглядом каждую мелочь. Он взял рамку с моей фотографией со стола. Там я была запечатлена года три назад беззаботно смеющейся, стоящей в намокшем от соленой воды сарафане, по колено в море, посреди теплого лета и вечно голубого неба.

– Где это ты?

– У бабушки в Тамани.

– Ты была такой счастливой, – заметил он и тотчас бросил осторожный взгляд на меня, будто боялся обидеть. – В смысле…

– Я поняла. Сейчас я уже не такая.

Я кинула взгляд на фотографию. Грустное зрелище, как будто смотришь на себя со стороны. В тот жаркий июньский день у меня было все. Была семья…

Ваня подошел ко мне и обнял, уткнувшись носом в макушку. Я вдохнула его запах, знакомый, успокаивающий, как будто родной.

– Анна Андреевна Павлова, ты самая лучшая девушка на свете. И я сделаю все, чтобы ты чувствовала себя счастливой и смеялась так, как на этой фотографии. – Он поцеловал меня в лоб.

– Ты и так делаешь меня счастливой. Спасибо тебе за это. Как мне сделать счастливым тебя? – я положила руку ему на грудь.

– Будь со мной. Просто всегда будь со мной. Ведь с тобой я тоже живу.

Ваня оторвал меня от пола и закружил, а когда поставил на твердую поверхность, все вокруг кружилось. Все. Кроме него.

– Почему ты больше не поешь? – спросила я, когда вращение предметов прекратилось.

– Потому что не могу, – с грустью ответил Ваня. – Это долгая история и не на сегодняшний вечер.

– Дольше, чем моя?

Ваня серьезно смотрел на меня. Я видела, как что-то в нем боролось, как что-то темное пряталось в глубине его глаз, на миг отразивших всю накопившуюся боль. Боль, которой не привык делиться с другими, ее стесняешься, ее ненавидишь. Я знала это, потому что была такой же, как и он. То же самое было во мне, поэтому я так хорошо это распознавала. Впервые Ваня был таким. В сильном парне, готовом противостоять всему миру, таилась слабость. И я испугалась. Я отпрянула от него, упершись в стену, как будто хотела защититься от всего, что было в нем. Испугалась, что не справлюсь, ведь я не справлялась даже с собой.

– Я расскажу, – поспешно сказал он, видя мою реакцию. Наверное, решил, что я обиделась на него. – Обещаю. Когда мы останемся наедине.

– Да? – спросила я, испытывая глубочайший стыд за свой испуг.

– Да. А если хочешь сделать меня счастливым еще больше, приходи поболеть за меня завтра вечером. Наша команда будет играть в футбол против команды другой школы.

– У меня съемка завтра. Надеюсь, она закончится раньше. Я приду обязательно, – сказала я, ощущая облегчение от смены темы и одновременно коря себя за это.

– Ну что, готовы к чаю? – поинтересовалась мама, появляясь на пороге и улыбаясь своей идеальной белоснежной улыбкой.

– Конечно, – как ни в чем ни бывало ответил Ваня.

За чаем мы вели оживленную беседу о путешествиях. Но я чувствовала, что атмосфера гостеприимства изменилась. Будто в полутьме кто-то зажег все софиты и лампы, обличая то, что было спрятано. Мама смотрела на Ваню по-другому, с какой-то неприязнью и зачастую не пыталась скрыть этого. Папа же, напротив, был доброжелательным и улыбчивым, что в некотором роде вселяло в меня надежду. Потому что я сама смотрела на Ваню настороженно. Для меня он уже не был легким и воздушным, дающим уверенность и умеющим окрылять. Я все еще отчетливо видела его глаза, в которых сигналили страх и боль. И было странно, что я не замечала этого раньше. Как будто я смотрела на него, не видя. Как будто за маской беззаботного парня скрывался совершенно незнакомый мне человек.

***

Красивая женщина в халате из тончайшего шелка стояла на кухне, глядя как посудомоечная машина справляется с грязной посудой вместо нее. Вспоминались дни, когда у нее не было ни огромной квартиры, ни посудомоечной машины, и она одна справлялась с двумя детьми. С Аней не было никаких проблем. Она была молчаливым спокойным ребенком, выполняющим почти все, что говорили ей родители. Это сейчас начал проявляться ее характер. И чем старше, тем труднее. Первая любовь вот нагрянула. Правильно говорят про больших деток с их большими проблемами. То ли еще будет.

Почему-то Вике вспоминалась их маленькая квартирка в Нижнем Новгороде. Они прожили там всего ничего, где-то с полгода, а потом рванули в Волгоград. Но как же было уютно, как здорово было сидеть и рисовать всей семьей на большом куске обоев ночное небо, где светилось много-много звезд. Тогда у всех у них в глазах тоже горели звезды. Особенно у Жени, с которой было огромное количество хлопот. Это и понятно, ребенок с такой болезнью просто не мог не привнести в семью проблем. Но как-то ведь Вика справлялась, и без всяких там посудомоечных машин.

А сейчас все есть. Все, что бы она ни пожелала. Только вот не горят в глазах звезды. Что-то исчезло из их дома, какого уже по счету, она и сама сбилась считать. Вика долила себе остатки вина прямо в чашку, сделала глоток и зажмурилась. Нет, не правда. Это у них, у взрослых все перегорело. А у Ани она сама сегодня видела этот ясный мерцающий свет в глазах. Вика сделала еще глоток. Что-то не состыковывалось, что-то ускользало от ее восприятия. Только когда она допила до конца, женщина вдруг поняла. В глазах у Андрея тоже сверкали звезды. Хотя откуда бы они там поселились?

Глава 14

Я шла так быстро, что, казалось, еще чуть-чуть и сорвалась бы на бег. Мне хотелось стереть воспоминания о вспышках камеры и взглядах прохожих, скользящих по девушке, позирующей в центре оживленной улицы, в легких платьях в холодный октябрьский день. Такова была задумка фотографа. Я должна была быть в роли бабочки, яркой и невесомой, случайно залетевшей в серый, не излучающий тепла город. Идея была отличной, исключая тот факт, что было жутко холодно, и горячий чай, который я попивала в перерыве от съемок, и теплое пальто, накинутое на плечи, не спасали. Мама стояла невдалеке и все повторяла, что красота требует жертв. А я все думала, кому нужна эта красота, когда зуб на зуб не попадает, а губы синеют даже под слоем дорогой и модной помады.

Когда все закончилось, я, наконец, смогла одеться в свою теплую и удобную одежду,