Прощание с пройденным - Владимир Николаевич Крупин

тебя тащит волной, катиться на ней и сильнее грести, и стараться выброситься на берег и успеть уползти подальше от волны. Но волокло шумящей водой обратно в пучину. Получилось выбраться раз на третий. А уж какие там были ушибы и царапины, что считать? Живы, главное. «Кричал мне вслед с опаской горец: «Нет, нам с тобой не по пути! Не лезь себе на горе в море, с волною, слушай, не шути!»

А ещё раз поздно вечером поплыли, заговорились и… спутали береговые огни с огнями судов на рейде, и к ним поплыли. Хватились, когда поняли, что корабли на воде – это не дома на суше. Еле-еле душа в теле выплыли.

В горы ходили.

Да, было, было. И работалось, и жилось как пелось.

КОГДА ПИСАТЕЛЬ думает угодить читателям, а не Богу, он пропал. Ну, угодил, ну, известен, и что? Читатели его тоже люди, тоже старятся, а другие, если и подрастают, уже не твои, они другие, и им другой угодил. Почти семьдесят лет я читаю, а читаю я непрерывно, и понимаю, что и сотой части узнанных имён писательских не помню. Просто забыл. И это не вина моей памяти, вина писателей.

ОБЫЧНО РЕБЁНОК всегда чем-то занят и ему, конечно, не хочется прерывать своё занятие. И вот его о чём-то просят. Один быстро оторвётся, побежит выполнять просьбу или приказание, а другой только пообещает, что всё сделает. Но потом не очень-то торопится выполнять. Да и просто забудет. У нас мама никогда не отдёргивала от занятий, но всегда спрашивала: «А что ты мне обещал?» И добивалась того, чтобы сын выполнил обещание. «Ты обещал, понимаешь?».

КОЛОБОК И КОЗЛИК. Они герои очень поучительных историй. И тот и другой наказываются гибелью за непослушание. «Жил-был у бабушки серенький козлик» и вот «вздумалось козлику в лес погуляти. Вот как, вот как – в лес погуляти». И что? И много ли погулял? «Напали на козлика серые волки, остались от козлика ножки да рожки».

Колобок, в отличие от козлика, погулял гораздо больше. Он самовольно сбежал от деда и бабы, сочинил хвалебную песенку: «Я колобок-колобок, по амбарам метён, по сусекам скребён, я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл» и припеваючи уходит и от зайца и даже от волка. А от лисицы не уходит, перехитрила она его.

То есть очень полезное знание получает ребёнок от этих историй: нельзя своевольничать, нельзя старших не слушаться.

А взрослые дяди и тёти, переводя сказку о колобке в мульфильм, присочинили, что и от лисы он уходит. Нет, это даже нравственное преступление – так переделывать народную мудрость.

СОРОКАДНЕВНАЯ ГОРА. Всегда бывал тут, и всегда тут творилась давка невообразимая, уж какое там благоговение. Хотя все равно было хорошо. Но уж нынче, слава Тебе, Господи, такая благодать – никого. Тихо, спокойно. Иконы, камень, на котором Он сидел. За окном небо.

Но как быстро многое меняется. Смотрю сверху на Иерихон, как много новых, расширяющих его, застроек. Кубики домов. Даже зачем-то фуникулёр. Поднимался по старой дороге, вся в мусоре, завалы отходов, бутылки, пакеты, коробки. Вороны под ногами. Всё-таки чего-то прибирают.

Где вы, трубы Иисуса Навина, трубы Иерихона? Глушат вас ревущие потоки машин, да уже и стен нет, нечего обрушивать. В асфальт закатаны ветхозаветные пространства.

Участок у дерева Закхея облагорожен. Оно ли, не оно ли, но напоминает, что нам, чтобы увидеть, услышать Христа, надо подняться над суетой, над толпой, над собой.

И ещё – счастье – взошёл вообще на вершину всей горы. Иерусалим виден, Средиземное море, Иордан, Заиорданье, Фавор. («Фавор и Ермон о Тебе возрадуются».)

Там теперь блок-пост израильской армии.

В ОБЩЕЖИТИИ СТУДЕНТКИ под гитару: «А я пойду в аптеку, куплю там кислоты, соперницу девчонку лишу неземной красоты».

На стене плакат, сталинские слова: «Кадры решают всё!» Конечно, не в смысле ценности специалистов народного хозяйства, кадрами студентки называли особей мужского пола, варианты замужества. («Он ко мне кадрится». Позднее «прикалывается».)

ПРОКУРОР: «В РУСЛЕ признания свершившихся фактов следует заметить немотивированный характер происшедшего инцидента. Потерпевший непроизвольно сам поставил себя в необходимость…» Обвиняемый: «Чего, чего? Да не хотел я его ударять!» Адвокат объясняет: «Но это же самое говорит обвинитель». – «Да нет, он чего-то не то боронит. Какое русло?»

УБИВАНИЕ РОССИИ. Освоение окраин всегда за счёт центра. Метрополия слабнет. Не будь целины, не было б проблемы так называемой зоны Нечерноземья. Так много оттянули из России специалистов (молодых!), что некому стало сохранять её. Тут и Заславская с проектами уничтожения деревень, то есть России, тут и укрупнение колхозов, тут и появление совхозов, то есть рабочих на земле, а не крестьян. Тут и переделка МТС (машинно-тракторных станций) в РТС (ремонтно-технические станции), потом и вовсе в «Сельхозтехнику». Тут и деление обкомов на промышленные и сельскохозяйственные, тут и полная ерундовина кукурузы, выше крыши было дури.

А почему рванули на целину? Паспорта давали, какие-то заработки. Неслучайно название партии ВКП(б) расшифровывали как Второе Крепостное Право большевиков. За людей же не считали колхозников.

Но вот теперь давайте посмотрим с высоты прошедшего времени. А как бы мы создали такую мощную промышленность за такой короткий срок без крестьян? Как бы накормили армию и рабочих без колхозов? Да, фермерство, оно вроде и гуманнее и предпочтительнее, но на него нужно время, а времени нам история не дала.

Именно люди от земли, от сохи спасли Отечество. Крестьянская жизнь такова, что уже с детства приучает к ненормированным трудам, смекалке, выносливости. Владение топором, пилой, рубанком, отвёрткой, работа с деревом и металлом, безстрашные игры на быстроту реакции, смелость, привычка к дороге, короткому сну, скромной пище и одежде, тяга к учёбе, взаимовыручка – разве не эти качества идут к нам от предков, от Ломоносова? Люди на земле, наши кормильцы и поильцы – главные люди Отечества. О, я видывал такие руки слесарей, плотников, комбайнеров, трактористов, пастухов, доярок, такие окаменевшие мозоли, такие насовсем скрюченные пальцы, что мне стыдно, что я плохо и мало прославлял их. «В гости пришла, сижу, под скатертью руки прячу: стыдно, такие некрасивые».

И не сдавались! Помню бедные застолья и богатую при этом весёлость. «Ой, на горе колхоз, и под горой колхоз. Мне мой миленький задавал вопрос. Задавал вопрос и глядел в глаза: «Ты колхозница, тебя любить нельзя». – «Я колхозница, не отпираюся, но я любить тебя не собираюся».

Теперешняя ликвидация малокомплектных школ, закрытие сельских библиотек – это продолжение убивания нашей родины.

НАМ ЧТО, МАЛО революций, войн, кровавых стычек? И что, не хочется