Бежала по полю девчонка - Людмила Андреевна Кузьмина

class="p1">Лето, тепло, а значит, вся моя жизнь на улице, потому что на улице интереснее – там ребята и девчонки, с которыми мне хочется подружиться. А кроме того, тянет новизна окружающего мира. Замечаю, что на Ленинске даже пахнет иначе, чем в Верхних Карасях, и не сразу понимаю, что характер местности здесь иной. Горы. Ну не совсем горы, а предгорья Большого Урала. Если посмотреть от нашего дома налево, то можно увидеть сравнительно недалеко, за околицей, невысокие горки, заросшие лесом. А на склоне одной из них бросается в глаза скалистый выступ, похожий на диван. И вот туда прямо-таки тянет пойти, добраться до этого «дивана» и осмотреться вокруг. Мои братцы, неутомимые исследователи, решают: пойдём! Одна бы я не пошла: боюсь. К нам присоединяется Шурка Бодров. Как старожил здешних мест, он хорошо знает все тропки, и он теперь неизменно в нашей компании.

В пути много чего узнаю от Шурки. Вот, например, наш дом стоит на улице Больничной. Значит, где-то здесь есть больница? А вот и нет. Мы проходим мимо обычного деревенского дома – других домов тут нет – на дверях прикреплена табличка с красивым и звучным названием: «Амбулатория». Слово это мне не понятно, а Шурка поясняет, что в этом доме «врач лечит всякие раны и делает уколы». Идём дальше – и снова обычный бревенчатый дом, неказистый, мрачноватый, а перед ним, чуть в сторонке от улицы, зачем-то турник.

– Это наша школа, в которой мы будем учиться, – возвещает Шурка.

– И мы тоже? – интересуется Женька, – Фу, какая маленькая школа!

Женька считает себя большим, чуть ли не старшеклассником. Ведь с осени он пойдёт в шестой класс, а Герка даже в седьмой. Не чета мне и Шурке – малолеткам.

– Не! – говорит Шурка. – Это мы с Люськой будем тут учиться. На Ленинске есть ещё две школы. Одна семилетняя – за татарским аулом. Другая – десятилетняя, в новом Ленинске. Мы называем его Александровском.

Так мы узнаем, что, оказывается, место, где мы живём, ещё не весь Ленинск. А что за татарский аул? Там живут одни татары? Башкиры на самом деле, но мы плохо разбираемся в национальностях. И никакой это не аул, а улица Первомайская на краю «нашего» Ленинска, чуть ли не сразу за домом Копытовых по ту сторону пруда. Позднее, когда я там побываю, увижу, что быт башкир отличается от нашего, у них свои праздники, между собой они говорят не по-нашему – «калякают», что они пьют заквашенное лошадиное молоко – «кумыс» и едят конину, варят на костре по праздникам в котлах «махан». А ещё по дворам у них много собак, поэтому на их улицу заходить страшно, а я и не буду ходить. Обособленный какой-то мирок.

…Шурка ведёт нас дальше, к леску за окраину села. В лесу густая трава, попадаются цветы. Некоторые знаю – они и в Карасях росли, а другие цветы вижу впервые. Но как бы то ни было, в лесу густо пахнет разнотравьем, гудят шмели, щебечут птицы. Хорошо! Даже комары не свирепствуют – жарко и сухо. Один, два комара налетит, шлёпнешь себя по руке или по лицу – делов-то! Но лучше сорвать веточку с листьями и отмахиваться от всяких насекомых. Ой! – вскрикиваю я. Зазевалась по сторонам и ожглась крапивой. Иду дальше. Фу! – это я прямо лицом воткнулась в липкую паутину, которую развесил поперёк тропки большой и жирный паучище. Вот он бежит в сторонку к спасительной ветке. Я его не боюсь. Пускай мухи его боятся.

И мы идём дальше по лесу. «Диван» давно уже скрылся за деревьями, словно выросшими на глазах у нас, потому что мы к ним приблизились, но Шурка уверенно ведёт нас по тропке, и вскоре мы подошли к подножью горы. Близко к её вершине находится «диван». На самом деле это нагромождение плит, устроенное природой. Между плитами проросли трава и даже молоденькие берёзки. И добраться до «дивана» снизу не так-то просто: подъём довольно крутой и неудобный из-за выступов горной породы. Мои братцы храбро кинулись штурмовать гору. Они и повыше этого забирались. Но Шурка – молодец какой! – подумал обо мне и моих хилых силёнках десятилетней девчонки. Он сказал, что если обойти горку, то за ней есть пологая дорожка и там удобнее добраться до «дивана». Но и с пологой дорожки надо было метра два чуть ли не ползти по плоским камням. Для взрослого человека – сущая ерунда: два-три прыжка с плиты на плиту, а мне-то каково? Прыгну и расшибу коленку об острый камень. Общими усилиями мальчишки втащили меня в самый центр «дивана».

Ух ты! Как видно-то хорошо! Почти весь посёлок с деревянными домами. Вон улица со школой и амбулаторией. Вон наш дом и магазин. И пруд видно, и дом Копытовых. И там татарский аул, за которым видна школа-семилетка и какая-то дорога среди берёз. Шурка поясняет, что дорога эта ведёт на «тот» Ленинск-Александровск , куда мы тоже как-нибудь пойдём.

– Там и домов побольше, и есть клуб с волейбольной площадкой перед ним. А в клубе кино показывают. В общем, много чего интересного, – рассказывает Шурка.

Всеми органами чувств я знакомлюсь с окружающим миром: вдыхаю воздух, и смотрю, слушаю звуки природы, нюхаю, пробую на вкус травы…

Каждый следующий день приносил новые впечатления. Знакомлюсь с ребятами и девчонками с нашей улицы. Чаще всего знакомство происходит во время игры. В погожий день нечего дома сидеть. Айда на улицу! Прямо на дороге компания ребятни играет «в вышибалу»: разделившись на две группы, стараются попасть мячом в игрока в центре, задача которого состоит в том, чтобы увернуться от мяча. Попали – выходи из игры.

Набегались, наигрались – айда купаться. Можно искупаться в ближайшем прудике, затянутом почти целиком тиной и зеленью, но если пройти по мелководью до небольшого островка, там есть чистая от зелени вода. И всё же прудик этот не для настоящих купальщиков и ныряльщиков. Какая радость бултыхаться в грязноватой воде рядом с лягушками и пиявками? Чуть дальше есть «разрез» – водоём, оставшийся после выработки золотоносной горной породы. Тут у берега почти сразу глубоко, кто боится глубины и плохо плавает, лучше не купаться, но братья мои и я считались опытными купальщиками. Мальчишки с разбегу ныряют в воду. Я вхожу в воду, морщась от ила, в который ноги проваливаются до колена, и лучше сразу поплыть, чтобы избавиться от неприятных ощущений, да и вода не взмучивается илом, и я переплываю разрез от берега до берега без всякой боязни