Бежала по полю девчонка - Людмила Андреевна Кузьмина

многие скрывали родство с неугодными Советской власти элементами, объявленными «врагами народа». Вот и мой папка никогда не говорил, за что арестовали в 1933 году его родителя. Когда мы настойчиво домогались: «За что?», папка обычно отвечал: «Его оклеветал Коляс». Коляс – это житель Вознесенки, он многих оклеветал и поплатился за это. А так мой дед был убеждён в строительстве социализма, был красным партизаном в Гражданскую войну, и если бы не умер в заключении от дизентерии, то его бы отпустили, говорил мой отец. А в действительности мой дед был осуждён по знаменитой 58-й статье с вердиктом «разлагатель колхозов». И не знали мы тогда, что у многих, многих сограждан нашей страны родственники сидели или были высланы: валили лес в тайге, строили каналы и плотины, работали в шахтах и рудниках и, по существу, жили каторжной жизнью.

Школьные деньки

Когда дома нет телевизора, тем более современных компьютерных игр – что делать дома? Лето и теплынь – вся жизнь на улице. Ближе к осени портилась погода, улица надоедала – даже непроходимых тупиц и двоечников тянуло в школу, которую я, по своим нынешним представлениям, рассматриваю не только как дом знаний, а больше как клуб ребячьего общения. Там был особый мир, отдельный от взрослого, наполненный ребячьими страстями, чувствами, размышлениями. Да, да! И размышлениями тоже. Не знаю, как кому, но мне и учиться было интересно. Короче: школу я любила. У нас с Люсей установилась даже традиция приветствия школы. Накануне первого сентября мы лезли на гору к «дивану» и орали что есть мочи: «Здравствуй, школа!» А в конце учебного года с горы нёсся наш крик: «Прощай, школа!»

И вот в 1950–1951 годах я училась в начальной школе № 43. Всего один учебный год. У меня дома, несмотря на многие смены в моей жизни адресов и школ, сохранились мои школьные дневники, начиная с четвёртого класса. И теперь я могу перечислить все предметы, которым обучалась, и назвать всех педагогов, у кого училась.

В четвёртом классе я была новенькой, но влилась в детский коллектив естественно и без настороженности. В деревне быть новенькой проще, чем в городе, потому что знакомство с ребятами происходило ещё до школы в общении на улице.

Кроме Шурки Бодрова и Люси Чегодарь, теперь, как ни напрягаю свою память, никого из одноклассников не запомнила. Учительница отмечена мной в моём школьном дневнике: Орлова Елизавета Григорьевна. И я её запомнила – не старая ещё, со светлыми кудряшками, худощавая. Характерная деталь лица, вернее глаз: в хорошем настроении она часто-часто моргала. Я её не боялась, как, например, боялась нашего директора, отца Люси Чегодарь Василия Кондратьевича. Старалась не попадаться ему на глаза и в дом к Люсе бегала в его отсутствие. Вот не знаю почему – боялась или стеснялась. Василий Кондратьевич никогда не был ко мне строг. Бывало, в моём присутствии он распекал за что-то Люсю, но меня как бы и не замечал при этом.

Люсина мама Елизавета Николаевна встречала меня с радушием соседки и как Люсину подружку. Если и случались какие неловкости, то больше от моей стеснительности и зажатости. Однажды мама отправила меня к соседям попросить перец: наш папка любил есть суп или пельмени с перцем. Мама несколько раз повторила: «Попроси у Чегодарей перечницу». Слово это я не могла забыть, но считала его неприличным и ругательным. Поэтому, добежав до Чегодарей, я никак не могла объяснить Елизавете Николаевне, зачем меня послала мама. Переминалась с ноги на ногу, краснела и заикалась.

– Ну-ну, Люся? Зачем тебя прислали? – в который раз спрашивала меня Елизавета Николаевна.

– Мама попросила такую солонку, из которой перец на пельмени сыплют, – наконец, выдавила я из себя.

– Перечницу, что ли? Так бы и сказала. Из солонки соль сыплют, – и Люсина мама весело рассмеялась…

В те годы четвёртый класс был выпускным, завершающим обязательное начальное обучение, и в конце года нам предстояли выпускные экзамены: письменные – диктант и контрольная работа по арифметике и устный экзамен по грамматике.

А предметы, которые мы «проходили», были такие: грамматика, арифметика, чтение, развитие речи, история, география, естествознание, физкультура, рисование, пение.

На уроках по русскому языку мы писали диктанты и небольшие сочинения. У меня сохранились мои школьные дневники, вела я их аккуратно и теперь могу по записям в дневнике достоверно представить здесь, какие письменные работы в четвёртом классе мы выполняли. Например, такие виды диктантов у нас были: предупредительный, проверочный, творческий, зрительный, слуховой и просто контрольный диктант в конце четверти с итоговой оценкой. Что за творческий диктант, не могу вспомнить. Об остальных можно догадаться. Наверное, предупредительный диктант проводился на какое-нибудь пройденное грамматическое правило, зрительный – на правильное списывание слов с доски, слуховой – запись слов по слуху, проверочный – на закрепление грамматического правила и перед итоговым контрольным диктантом. По школьным дисциплинам «Чтение» и «Развитие речи» также проводились письменные работы типа небольшого сочинения на заданную тему. Например, по развитию речи писали сочинения на самые разные темы: «Осень», «Страшная ночь», «На рыбной ловле». После каждой письменной работы на следующем уроке проводилась работа над ошибками. Трудные слова надо было запоминать. Для лучшего запоминания учительница оформила в классе специальный стенд с кармашками. В кармашек с фамилией ученика вставлялась карточка с написанным на ней словом из письменной работы, в котором была сделана ошибка. Поскольку я училась хорошо, у меня таких карточек было немного. Но одно слово запомнила на всю жизнь. Это было непонятное мне слово «оккупация». В сочинении я его написала, как слышала – «акупация». Недавно прогремевшая война в нашей стране не отпускала нас, постоянно напоминая о себе в газетах или книгах.

Помню одно своё сочинение на тему: кем я буду? Начитавшись книжек про героические подвиги комсомолок в годы войны, я вполне искренне написала, что хотела бы, как Зоя Космодемьянская, Лиза Чайкина и Марите Мельникайте, стать партизанкой и умереть за свой народ.

Уроки, уроки, уроки. Вовлечённая в погоню за пятёрками, я больше, чем надо, тратила времени на внешнюю сторону выполнения домашних заданий. Писать – так без единой помарочки. Выучить правило – так на зубок, не пропуская ни единого слова. К счастью, природная склонность к анализу «что и почему», тяга к книгам, интерес к знанию и к окружающему миру не сделали меня роботом. Я росла нормальной девчонкой. Да и ребячий коллектив воспитывал не хуже, а может, и лучше, чем взрослые. Дело в том, что мои пятёрки никого из