Лесные люди - Александр Анатольевич Стрекалин

За его спиной кто-то натужно блевал, закрывшись в кабинке. В других происходила какая-то возня, и женские тонкие каблуки отчаянно скрипели по кафелю.

– Слушай, Михалыч, что у тебя за таблетки такие? – обратился он к другу, когда тот встал рядом, пытаясь совладать с пряжкой на ремне. – Как заново родился. Не химия?

– Не. Ты чё! Сам, бывало, принимаю, когда пережру. – Михалыч хохотнул. – Мужик тут у нас один живёт, типа шамана. Сам их делает. Там всё от природы: коренья всякие, травы, мёд. Мох какой-то специальный собирает, редкий. Так что, – не боись.

– И как его зовут?

– Кого? Шамана?

– Да.

– Серёга, вроде.

Громко щёлкнув шпингалетом, открылась дверка крайней кабинки. Парочка молодых людей, парень лет двадцати и симпатичная худенькая девушка, сильно его моложе, проскользнули к двери, на ходу поправляя одежду.

– Гля чё делается! – крикнул им в след Михалыч, явно раздосадованный увиденным. – Трусы хоть не забыла надеть, шалава?!

Дверь за ними захлопнулась.

– Чуть постарше Светки моей будет, – сплюнув он в раковину, Михалыч зло вытер мокрые ладони о футболку. – Вроде, в жопе мира живём, а девки туда же.

– Да ну что ты, – поспешил возразить Степан. – У вас здесь очень красиво.

– Только этим и богаты.

Стоя в кабинке, Степан услышал, как за его спиной ещё одна парочка просеменила к выходу. Михалыч больше не возмущался. Видимо, на этот раз возрастной состав его не смутил.

– Короче, я вижу, тебе Ирка нравится, – резюмировал Михалыч, когда Степан снова оказался перед зеркалом. – Тогда давай уже в номера, не всю же ночь нам шара… Тебе Ирка покажет, куда идти. Тут типа ещё чел в аут есть, только с кроватью. И с дверью.

– Что есть? – переспросил Степан.

– Ну… – Михалыч смутился. – Чел в аут.

– Чилаут, дружище! – Степан от души рассмеялся. – Означает: «отдохни, расслабься».

– От, блин! – Михалыч сплеснул руками. – А я, главное, думал, что «чел» – это типа человек, а «в аут» – типа выпил и валяешься. Хера себе, ляпнул. И ведь никто ни разу не поправил, сука!

– Да ладно, не так уж ты далёк от истины, – Степан хлопнул друга по плечу. – Получается, Надя и Ира – проститутки?

– А ты думал – комсомолки? – Михалыч заржал. – Давай, не тормози. Или поменяться хочешь?

– Нет, нет. Не надо!

– Я так и думал. Видать, прут тебя такие бабы, статные. А мне маленькие нравятся, чтобы под мышкой помещалась.

Выходя из туалета, Степан посмотрел на часы. Полтретьего ночи. Часы он всё-таки перевёл на местное время, и уже привык жить по нему. Спать не хотелось. Может, таблетки эти…

Михалыч вернулся в приват минут через двадцать. Найдя там только Ирину, он нахмурился и пошёл в бар. Степан сидел на высоком стуле, задрав ноги, нахохлившись, как подстреленный воробей. Уже сильно набравшись, он вернул бармену пустой стакан, и заказал ещё. Михалыч присел по соседству.

– Ты куда так погнал, вырубишься.

– Почему бы и нет, – отозвался тот, снова поднимая стакан. – Твоё здоровье.

– Ладно, бухай Стёп. Скоро двинем.

– Движение – жизнь.

06

Степан переживал не лучшее утро в своей жизни. Голова болела ужасно. Волшебные таблетки, вернувшие его к жизни вчера, отняли её сегодня. Очнувшись, он обнаружил себя в своём номере, лежащего на застланной кровати, в рубашке и трусах. Как он сюда попал, он не помнил. Немного наклонив голову, он увидел лежащие на полу брюки. Похоже, раздевался сам. Минут десять пролежал, не шевелясь. Потом аккуратно встал, достал из холодильника запечатанную бутылку местной минералки, открыл и жадно выпил. Подумав, добрёл до туалета и, склонившись над унитазом, опорожнил желудок. Стало легче. Кое-как почистив зубы, Степан избавился от рубашки и носков и снова сел на кровать. Вспомнив, где в чемодане храниться аспирин, застонал, опустившись на колени, и тут же на полу, нашёл бумажник и телефон. Закинув находки наверх, достал таблетки, и запил их водой из-под крана. Желудок отозвался тупой болью. Эстафету подхватила голова. Обессилев, Степан снова лёг. Главное сейчас – заснуть.

Бывшая жена, Тамара, сидела на кухне, красила ногти и что-то варила дочке. Она всегда была не худой, но сейчас заметно располнела. Особенно толстыми были предплечья, жир на которых вздрагивал каждый раз, когда она делала мазок и подносила пальцы к губам чтобы подуть. «Для кого она это делает, господи», – с тоской подумал Степан. – «Не для меня же». Он прошёл в кухню и заглянул в холодильник. Недолго выбирая между сыром или колбасой, отрезал и того и другого. Соорудив бутерброд, выдавил на него немного майонеза. Откусил кусок, прожевал. Такая еда давно набила оскомину, но ничего другого в холодильнике не было. Тамара не любила готовить, а сам Степан не очень-то и умел. Обедал он обычно в столовой, а утром пил чай с баранками, и убегал на работу. В столовой он старался поесть посытнее, и женщины на раздаче часто приговаривали: «Какой у мужчины аппетит хороший»!

Дочка сидела тут же, на детском стуле и разглядывала мать.

– Тамар, может не стоит ей ацетоном дышать, вредно же.

– Тогда иди и погуляй с ней.

– Так ты же её кормить собираешься. Вон, каша готова, наверное.

– Наверное! – Тамара «закатила» глаза. – Наверное! Ты ей отец или кто? Возьми, и сам свари. Что, руки отсохли?

– Тамар, ты опять? Ну, зачем? Я работаю, ты дома сидишь. Кто кашу должен варить, по-твоему?

– В этом доме ничего не бывает по-моему. Что мне с того, что ты на работе? Я не домработница, чтобы тебе угождать. Приходишь к ночи, есть не хочу, это не хочу, то не хочу…

– Хочу.

– Что ты хочешь?

– Этого хочу, Томка.

– Вот это номер, Юрий Никулин на эстраде, – Тамара деланно всплеснула руками. – И давно ты хотеть стал, а? Мужиком себя почувствовал, да? Хотелка выросла?..

– Да что ты такое говоришь, Тамар? Я про то говорю, что у нас давно уже не было, этого…

– И не будет! – взвизгнула Тамара, с ненавистью смотря на мужа, отчего тот попятился и присел на подоконник. – Ты шляешься по всем ночам, с проститутками вашими железнодорожными, а ты тут сиди дома, да жди муженька с работы! Форму им пошили блядскую – юбки с разрезами, и рады! Что молчишь? Сказать нечего?!

Степан опешил. Как-то так последнее время получалось, что, начав любой разговор с женой, он почти сразу начинал жалеть об этом. Вот и сейчас, решив, наконец, поговорить про пугающее безразличие жены к супружеским обязанностям, он сразу понял, что зря.

– Мы сейчас строим новую