Дух мадам Краул и другие таинственные истории - Джозеф Шеридан Ле Фаню

Луна, правда, светила, но это был лишь узкий серп, и по небу длинной и медленной чередой проплывали траурные облака, так что ее слабые и бледные лучи то и дело затемнялись, а то и на минуту-другую пропадали совсем. Когда священник достиг того места, где наверх, к замку, вели ступени, он не увидел ни их, ни башен замка над головой. Несколько озадаченный, он продолжил шагать вверх по наклонному ущелью, недоумевая, почему путешествие оказалось непривычно долгим и утомительным.

Наконец он вполне четко разглядел замок и огонек одинокой свечи в башне, который обычно указывал, что хозяева его ждут. Однако лестницы он найти не смог и был принужден карабкаться наугад, огибая скалы и кусты. Выбравшись наверх, священник не увидел ничего, кроме вересковой пустоши. На луну снова наползли облака, священник медленно и нерешительно двинулся вдоль края ущелья и вскоре вновь заметил на фоне неба четкие очертания замка. На этот раз оказалось, что за зубчатые стены он принял скопление облаков на горизонте. Еще через несколько минут в непосредственной близости от священника внезапно вырос большой фасад, серый и расплывчатый в неверном лунном свете; только подойдя почти вплотную, так, что мог бы дотянуться до стены своим добрым дубовым «посохом», священник установил, что перед ним всего лишь отвесный склон дикой серой скалы, какие возвышаются живописными ярусами на местных одиноких косогорах. Так, пробираясь через лужи и овраги, он гонялся за призрачным замком до самого рассвета, пока не кончилась эта досадная и изнурительная ночь.

Другой ночью священник ехал по лощине верхом, пока позволяла дорога, а затем готовился уже привязать лошадь к тому же дереву, что и обычно, но внезапно с отвесной скалы прямо у него над головой раздался душераздирающий крик; нечто похожее на гигантскую человеческую фигуру полетело вниз, кувыркаясь и подскакивая на выступах, со страшной силой грянулось оземь прямо перед копытами лошади и осталось лежать там трепещущей громадой. Лошадь была испугана, равно как, разумеется, и седок, но ужас перешел в панику, когда существо, испустившее – как казалось – дух, вскочило на ноги, расставило руки, чтобы загородить всаднику путь, и наклонило к нему свое огромное белое лицо. Лошадь с испуганным фырканьем рванула назад, едва не сбросив священника на землю, и пустилась в бешеный галоп.

Не стану описывать все странные и многообразные злоключения, которые пережил честный священнослужитель в ходе своих попыток навестить замок с его одинокими обитательницами. Этих несчастий хватило, чтобы обескуражить его и принудить смириться. Ночным посещениям был положен конец, а являться в дневное время священник полагал неблагоразумным, опасаясь расспросов и подозрений.

Таким образом, молодые леди из замка оказались, как никогда раньше, отрезанными от мира. Их отец, частенько подолгу гостивший у них, в последнее время прекратил всякие разговоры о задуманном переезде во Францию и не выносил даже намеков на эту тему, и сестры начали опасаться, что он окончательно отказался от своих прежних планов.

Глава IV

Свет в колокольной башне

Вскоре после того, как в замке перестал появляться священник, старый Лоренс заметил однажды ночью, к своему удивлению, свет в окошке колокольной башни. Вначале это был дрожащий красный лучик, вспыхнувший всего на несколько минут, – он виднелся в комнате, потом, казалось, проникнув через окно, спустился во двор и там пропал. Колокольная башня была расположена в углу здания, как раз напротив той башни, где обосновалось маленькое отверженное семейство.

Появление тусклого красного луча в комнате колокольной башни встревожило всю семью. Никто не знал, что и думать. Лоренс, который сопровождал своего прежнего хозяина, деда молодых леди, – да покоится душа его на Небесах! – в военном походе в Италию, решился узнать, в чем тут дело, и, захватив большие седельные пистолеты, направился по коридору к башне. Но поиски не принесли результата.

Загадочный свет породил у обитателей замка сильное беспокойство – им, разумеется, не могла прийтись по вкусу мысль, что в старом здании по соседству с ними мог поселиться посторонний и, чего доброго, опасный жилец – или даже несколько жильцов.

Очень скоро свет показался снова, в той же комнате, сделавшись устойчивее и немного ярче. Бормоча сквозь зубы проклятия, старый Лоренс вновь облачился в доспехи и на сей раз всерьез приготовился к столкновению. Юные леди, затаив дыхание, наблюдали из большого окна своей твердыни за противоположным углом двора. Но когда Лоренс, скрывшийся в обширных строениях напротив, должен был уже приближаться к комнате, откуда исходило зловещее сияние, оно постепенно поблекло и наконец совсем исчезло, а через несколько секунд он крикнул из арочного окна, что не знает, куда девался свет.

После этого огонек в большой комнате колокольной башни видели часто, едва ли не каждый день. Именно там в старину, в годину опасностей и тревог, феодалы из рода Де Лейси чинили суд над своими пленными врагами и, как рассказывают легенды, зачастую оставляли им на исповедь и молитвы не больше времени, чем требовалось, чтобы подняться на вершину башни, где их вешали на зубчатой стене в назидание всем тем злонамеренным, кто наблюдал это зрелище снизу.

У старого Лоренса таинственное свечение вызывало недовольство и тревогу; чтобы выследить неизвестного наглеца, он перепробовал множество всевозможных хитростей, но тщетно. Однако можно считать неоспоримым фактом (как я полагаю), что любое явление, сколь бы ошеломляющим оно вначале ни казалось, вскоре перестает беспокоить и даже удивлять наблюдателей, если оно повторяется достаточно регулярно и не дает никаких новых поводов для страха.

Таким образом, обитатели замка привыкли к загадочному свету. Он не причинял им вреда. Старый Лоренс, когда выходил на заросший травой двор, чтобы выкурить в одиночестве трубку, бросал обыкновенно тревожный взгляд на неяркий огонек, видневшийся в темном проеме, и бормотал молитву или ругательство. Но от охоты на неизвестного чужака он отказался, признав ее безнадежной затеей. Что касается Пегги Салливан, старой служанки, выполнявшей самую различную домашнюю работу, то она избегала смотреть на заколдованное окошко, а если все же замечала случайно краем глаза его тусклое свечение, то осеняла себя крестом или принималась перебирать четки, причем складки на ее морщинистом лбу еще более углублялись, а лицо покрывалось мертвенной бледностью и испуганно вытягивалось. Ее не успокаивало легкомыслие, с которым молодые леди, утратившие всякое почтение к призраку (ибо привычка рождает пренебрежение), вели о нем разговор и даже шутили.

Глава V

Человек с красной отметиной

Однако когда улеглись прежние тревоги, возникла новая: Пегги Салливан клятвенно