Дураки все - Ричард Руссо

и так это знали. Да и появились вы через минуту-другую после того, как я спустился с террасы. Следовательно, когда вам позвонили, вы уже были в этом районе.

Миллер впился взглядом в залитое дождем ветровое стекло.

– Ненавижу себя за это, – сокрушенно признался он. – Ну да, я иногда проезжаю мимо ее дома. Просто чтоб убедиться, что у нее все в порядке, понимаете?

– Она знает?

Миллер покачал головой.

– Не говорите ей, ладно?

– А почему вы не пригласите ее на свидание?

– Наверное, боюсь.

– Да уж, она кого хочешь напугает, – согласился Реймер.

– И к тому же, по-моему, я ей не нравлюсь.

– Разве вам не хочется это выяснить?

– Только если я ей нравлюсь, – ответил Миллер. – И есть… еще кое-что.

– Что?

– Не то чтобы у меня были предрассудки. Но…

– Она негритянка?

Миллер закрыл дверь машины – наверное, чтобы свет потух и Реймер не увидел, как он пустил слезу, – но Реймер все же увидел.

– Я увидел вас вместе, вы смеялись, вам было так весело, а я подумал: ну и пожалуйста. Я и сам мог бы сидеть там, есть баранину, если бы не был таким…

Миллеру явно было так плохо, что Реймер невольно его пожалел.

– Миллер, – начал он.

– То есть вас это не смущает? Что она… не такая, как мы?

– Вы имеете в виду, что она женщина или что черная?

– Да, – ответил Миллер. – И то и другое. Вы разве не боитесь, что над вами будут смеяться?

– Надо мной и так смеются. Я привык.

Миллер серьезно кивнул.

– Тем более что между мною и мисс Бонд ничего такого нет, а следовательно, и смеяться не из-за чего. Ясно? Теперь все ясно?

– Кроме одного: зачем вы полезли с террасы, – сказал Миллер. – Это такая… игра?

– Да, – ответил Реймер. – Она.

Такое объяснение смутило Миллера, хотя он сам же его и предложил.

– А почему вы выглядите как негр? Это тоже игра?

– Нет, это несчастный случай с участием гриля. – Реймер хотел рассказать все как есть, но передумал. – Ну вот, вы провели исчерпывающее расследование. Хорошая работа.

– Правда?

– Конечно. (Дождь наконец поредел.) Теперь мы можем поехать на кладбище?

Миллер включил передачу, развернулся в три приема и покатил, куда было велено. Где-то ревели пожарные сирены. Когда Миллер с Реймером проезжали мимо дома Кэрис, Реймер сказал:

– Тормозните-ка.

Миллер остановился.

– Ну-ка посветите туда.

Миллер исполнил приказ, и Реймер не поверил своим глазам. Мало того, что он разломал террасу, – она обуглилась, от нее валил дым.

– Значит, вот куда ударила молния, – предположил Миллер. Его босс не ответил, и Миллер удивленно взглянул на него. – Шеф?.. Выглядите неважно.

По правде сказать, Реймеру и впрямь было неважно. Ощущение, будто Бекка посетила его на террасе, не слабело. Он все еще чувствовал ее пальцы у себя в волосах, слышал ее шепот: “Мне нужно тебе кое-что сказать”. Если бы только он проснулся попозже… И не полез по столбу… Конченый он человек.

Когда они приехали на кладбище, дождь уже перестал, но на юге снова сверкали молнии, вдалеке громыхал гром, к ним направлялась очередная гроза. Летом такое бывало, грозы одна за другой, ночь напролет, беспрерывно.

Кладбищенская парковка превратилась в озеро грязи, в середине которого стояла Реймерова “джетта”. Миллер подъехал к ней, Реймер поблагодарил его за то, что подвез, и велел до конца смены подежурить в “Моррисон-армз” – вдруг, чем черт не шутит, объявится Уильям Смит, хотя Реймер готов был поклясться своей жизнью, что они его уже никогда не увидят.

– Шеф, – окликнул Миллер, когда Реймер вылезал из машины, – вы справитесь?

Его забота тронула Реймера.

– Высплюсь – и буду как новенький.

– Ну ладно, просто…

– Что – просто?

– Вид у вас…

Пока Миллер подбирал слово, Реймер перебрал варианты: унылый? усталый? потрепанный? Или Миллер хотел повторить, что, перемазанный пеплом, Реймер похож на негра?

– Грустный, – наконец произнес Миллер.

– Грустный в смысле жалкий или грустный в смысле печальный?

– Грустный в смысле несчастный.

– А.

– Вам правда грустно?

Реймер не знал, что ответить. Туповатая искренность Миллера трогала и раздражала: как будто наткнулся на свое старое фото – улыбка от уха до уха, счастлив как порося. Тебе еще невдомек, что это счастье не будет и не может быть долгим, что причина его – наследственная глупость, но ты вскоре это поймешь.

– Вам грустить ни к чему, – с несвойственной ему уверенностью добавил Миллер.

– Почему?

– Потому что вы шеф.

Так-то оно так, хотя Реймер предчувствовал, что вопрос, донимавший его в последнее время – увольняться ему или нет, – вскоре лишится смысла. Как только люди узнают, что некий торговец смертельно ядовитыми рептилиями, оружием и наркотиками (да, Джастин оказался прав – в ванной квартиры № 107 обнаружили травку, метамфетамин и рецептурные обезболивающие) несколько месяцев жил в “Моррисон-армз”, где также живет шеф полиции, ему конец.

– Миллер, послушайте, я ценю…

– Вы шеф, – повторил Миллер, на этот раз прямо-таки категорично. – И все обязаны делать, что вы скажете.

Миллер явно мечтал, что однажды и сам будет раздавать приказы, хотя и не понимал, каким образом этого достичь. Хотелось ли Реймеру того же? Говорить людям, что делать?

– Да никто не делает, что я скажу, – возразил Реймер.

Кэрис привычно игнорировала его приказы, если считала их неразумными. Как и ее брат. Даже старый мистер Хайнс не преминул ослушаться его совета. А если вооруженный белый, облеченный властью, не в состоянии заставить даже черных воспринимать его всерьез, это о чем-нибудь да говорит, не так ли?

– Я делаю, – ответил Миллер.

Это правда. Пока Миллер не научится думать, у него нет иного выхода, кроме как являть собой образец педантичного подчинения.

– И я это ценю, – заверил Реймер, которому очень хотелось поскорей завершить разговор. – Ладно, доброй ночи.

– Шеф, – произнес Миллер, которому не менее хотелось разговор продолжить. – Меня уволят?

Реймер молчал, гадая, что имел в виду Миллер: настанет ли день, когда Реймер решит его выгнать, или то, что такие планы уже существуют?

– А почему вы спрашиваете?

– Я так и знал, – ответил Миллер и уныло понурился. – Это брат мисс Бонд, да?

– Джером?

– Он будет у нас работать?

– Нет.

На лице Миллера читалось недоверие.

– Тогда почему он все время у нас околачивается?

– Я задаю себе тот же вопрос, – признался Реймер, вспомнив разговор Джерома и Гаса сегодня днем на фабрике.

Возможно, Джером рассматривает какое-то предложение? И мэр торопит его с ответом? Тогда Реймер не придал этому значения, поскольку у него раскалывалась голова. Гас вечно что-то химичит. Но, быть