Гори - Анастасия Мандрова

Я проводила его взгляд, и поняла, что он смотрел на мой лифчик, валяющийся на полу, на том самом месте, куда я его сама и бросила. Ох, так стыдно мне еще никогда не было. Хоть бы меня унесли какие-нибудь гуси-лебеди. Красные щеки, это ничто, по сравнению с тем, что творилось внутри.

– Если только чуть-чуть, – губы Вани расплылись в озорной улыбке, и мне захотелось к гусям еще больше.

– Прошу прощения, ребята. Увидимся завтра. Продолжайте праздновать Хэллоуин, – с ухмылкой произнес рок звезда и прикрыл за собой дверь.

Теперь я знала, откуда у Вани эта причудливая особенность, ухмыляться. Яблоко от яблони упало не так далеко. Я подняла свой многострадальный лифчик и покрутила из стороны в сторону, чем вызвала очередную улыбку до ушей у Вани.

– Не смешно!

– Еще как! Аня, давай я провожу тебя домой, – с досадой сказал Ваня.

– Ты меня прогоняешь? После всего, что было? – А самое главное, не было!

– Поверь, я не хочу, чтобы ты уходила. Но тебе лучше не слышать того, что будет происходить.

На лестнице раздался женский смех, затем послышались женские голоса. Два голоса. Один грудной, с хрипотцой, другой звонкий и мелодичный. Девушек было две. Я уставилась на Ваню. В голове с трудом укладывался такой расклад, но до меня стало доходить, что имел в виду Ваня.

– Твой отец и они… – Я увидела кивок с его стороны и ужаснулась. – И часто такое происходит?

– Бывает, – пожал плечами Ваня и открыл дверь, чтобы проводить меня из дома, в котором скоро начнется вакханалия.

– А что за девушки, которые соглашаются на такое? Это что, проститутки? – шепотом спросила я.

– Фанатки, – пренебрежительно отозвался Ваня.

– А ты… такое пробовал? – поинтересовалась я, когда мы через пять минут оказались в лифте.

– Нет.

– А хотел бы?

Я закусила губу. Мне нужно было бы уже замолчать на эту тему, но меня слишком пугало то, что разворачивалось перед Ваней. Когда такое безрассудство происходит вокруг тебя, к этому привыкаешь.

– Сказать, чего бы я хотел? – хрипло спросил Ваня, подтолкнув меня к стене и приподняв так, что мне пришлось обхватить его ногами. Кажется, платье порвалось, но мне уже было не до него. – Мне хочется заняться с тобой сексом. Только с тобой и прямо сейчас. – Ваня провел рукой по моей шее, кожа на которой тут же вспыхнула пожаром. – Но…

– Но?

– Аня! – Ваня сделал шаг назад, чем вызвал мое негодование. – Неужели ты хочешь заняться этим в первый раз в неподобающем месте? Это как-то неправильно.

– Я согласна. Но тогда когда мы сможем заняться сексом? Я готова!

Двери лифта открылись и я встретилась с сердитым взглядом какой-то бабульки. Я оторопела. Ваня расплылся в ироничной улыбке и вышел первым. Краснеть за сегодняшний вечер мне уже надоело, поэтому я просто прошла мимо нее, слушая, какая развратная сейчас молодежь, и мне так и хотелось громко крикнуть: ”Да, мы такие!” Как будто они такими не были, как будто не знали, что такое любовь.

На улице Ваня притянул меня к себе и поцеловал так, что я забыла все свои неудачи за сегодняшний вечер.

– Ты мне доверяешь?

– Да! – автоматически вырвалось у меня.

– Я придумаю, когда и где. Сегодня все было очень спонтанно. Но в следующий раз я обещаю, что все будет так, как нужно.

– Хорошо, – ответила я, глядя в серо-зеленые, уже такие любимые и знакомые, вплоть до крапинок, глаза. – Наверное, нельзя получить все и сразу в свой день рождения. Спасибо тебе за подарок. – Моя рука непроизвольно коснулась ангела через куртку. – Спасибо за песню. Она была чудесной, и я догадываюсь, через что тебе пришлось переступить, чтобы спеть для меня.

– Аня, я безумно люблю тебя. Я не представлял, что такое возможно. Но мне хочется вечно смотреть, как ты улыбаешься. Хочу слышать твой смех, целовать твои губы. Хочу, чтобы от моих прикосновений по твоей спине бегали мурашки. Хочу, чтобы ты принадлежала мне, а я тебе.

От его признания и вправду побежали мурашки. Еще никто не говорил мне таких слов. Слов, которые сейчас я могла в точности отнести и к нему.

– Я хочу, чтобы все это не кончалось.

– Это и не кончится.

– Почему ты так в этом уверен?

– Потому что знаю.

И сейчас, посреди холодной лунной ночи, в которой где-то там, в невесомом небе, горели мерцающие звезды, мы действительно знали.

***

Дмитрий Сотников был человеком-праздником, человеком-музыкантом. Ему было мертвецки скучно среди обычных людей. Ему нужен был огонь, он всегда первым бежал к нему. Музыка помогала этому огню никогда не гаснуть. Такой вот своеобразный вечный огонь для творческих людей. Выпроводив своих дам, которые прекрасно выступили в качестве нескольких деревяшек, выбрасываемых в очаг, Дмитрий дошел до барной стойки и налил себе виски. Этот напиток тоже помогал согреваться.

Ваня сидел прямо на полу с гитарой в руке и что-то наигрывал, тихо напевая. Дмитрий, обладая идеальным музыкальным слухом и вкусом, сразу понял, что вещь стоящая, можно сказать, даже оригинальная. Не стиль самого Сотникова, потому что ему ближе были громкие и кричащие звуки. Его музыка была дикой и необузданной, как и он сам. Мелодичность ему была не очень свойственна, но пленительно светлые и нежные аккорды, которые он сейчас слышал, ему нравились.

– Ты вновь поешь?

Ваня не ответил. Он был весь в игре, в своем музыкальном мире, а еще в берушах, которые не позволяли слушать ничего, кроме самого себя. Дмитрий улыбнулся широко и полупьяно. Его сын был не его копией, не бездумным мальчишкой, выросшим во вседозволенности, которая, естественно, присутствовала в его жизни. Но певец знал, какой была золотая молодежь, и рад, что его сын оказался уникальным, таким же уникальным, как и он сам. Дмитрий присел рядом с сыном на пол, чуть не расплескав свое недопитое виски. Только тогда Ваня обратил на него внимание и одарил отца насмешливым взглядом.

– Вы закончили?

– Сын, извини. Если бы я знал, что у тебя гости, не стал бы приходить домой в таком виде.

– Ничего, я привык! – Ваня отложил гитару в сторону и вынул беруши.

Дмитрию стало стыдно, как бывало каждый раз, когда его сын без упрека, но очень честно отвечал ему, что привык. Привык к тому, что видел отца очень редко, к его сумасшедшим выходкам на сцене, к череде сумасшедших поклонников, вытворяющих безумные вещи, чтобы обратить на себя внимание. Глоток обжигающей горло жидкости, и стыд плавно растворялся в воздухе. Если бы