Ветер крепчает - Тацуо Хори

Лицо ее тоже само собой приняло выражение, вошедшее в привычку в те далекие годы, и когда она это заметила, то почувствовала странное возбуждение – показалось, будто внутри ее воскресла Наоко прежних лет. Впрочем, продолжалось это считаные секунды: Акира снова начал кашлять, и она против воли нахмурила брови.

«Как можно быть таким безрассудным? Без конца кашляет, и при том сильно, но все-таки едет в какое-то путешествие, хотя лучше бы ему никуда не ездить…» – безучастно отметила Наоко про себя.

Затем с неласковым видом спросила:

– Вы, должно быть, простудились? Возможно, не стоило отправляться в путь в такую морозную погоду?

– Все в порядке, – рассеянно отозвался Акира, словно пребывая мыслями где-то далеко. – Просто слегка надсадил горло, ничего серьезного. Окажусь среди снега, и мне, напротив, сразу полегчает.

В то же время думал он о другом. «Как так вышло, что я решил приехать в подобное место и повидаться с Наоко-сан? Идея навестить ее возникла уже в поезде, но я сразу проникся задумкой, хотя до недавнего времени даже не помышлял о том, чтобы увидеться с ней. Меня абсолютно не интересовало, как Наоко-сан теперь живет, сильно ли переменилась с давних пор или, может быть, осталась такой же, какой и была. Я хотел одного: хотя бы секунду, как в давние времена, скрестить с ней раздраженные взгляды, и больше ничего – после этого сразу можно уходить. Но вот я вижу ее и снова, как в детстве, ощущаю, что не успокоюсь, пока не расскажу про все свои синяки и царапины; и чем холоднее прием, тем настойчивее желание излить душу. Однако своей первоначальной цели я достиг, так что лучше поскорее откланяться…»

С этими мыслями Акира поднялся на ноги и, глядя на профиль лежащей Наоко, попытался что-то сказать. Однако о том, что ему пора идти, сообщить с ходу не смог и просто прочистил горло. На этот раз кашель его прозвучал сухо.

– Снег здесь еще не лег, верно? – Вопросительно поглядывая на Наоко, словно спрашивая ее разрешения, Акира прошел в сторону балкона. Остановился возле приоткрытой двери и, ежась от холода, стал изучать горы и леса, а затем, постояв так немного, обернулся и сказал: – Мне кажется, когда ложится снег, в этих местах должно быть очень хорошо. Я-то думал, здесь уже бело…

Наконец он решился выйти наружу. Сгорбился, облокотившись о перила, и стал что-то пытливо выискивать среди гор и лесов, которые отлично просматривались с балкона санатория.

«А он все такой же», – думала Наоко, внимательно изучая со спины замершего на балконе Акиру: тот стоял, не меняя позы, и как будто смотрел в какую-то одну точку. Он с детства был застенчивее прочих и потому казался слабым, но при всем том имелась в нем и другая сторона: в случае необходимости он мог проявить редкостное упрямство – если считал, что должен что-то сделать, готов был пойти на что угодно, лишь бы добиться своего; и теперь ей вспомнилось, что своей настойчивостью он даже ее ставил порой в тупик.

Акира неожиданно обернулся. Заметил на лице погруженной в свои мысли Наоко блуждающую полуулыбку, оторвался от перил и, щурясь, зашел в комнату. Заговорив с ним, Наоко невольно произнесла то, что действительно вертелось у нее на языке:

– А вы совсем не изменились, Акира-сан, мне даже завидно… Но женщины – создания ничтожные, только выйдут замуж – и их уже не узнать.

– Хотите сказать, вы переменились? – ответил вопросом на вопрос Акира, резко останавливаясь, словно услышанное явилось для него неожиданностью.

Эта прямодушная реплика вызвала на лице Наоко улыбку, порожденную в равной мере самоиронией и желанием скрыть истинные чувства.

– А как вам кажется?

– Мне? – пробормотал Акира, в явном замешательстве глядя на собеседницу. – Даже не знаю, что ответить. Сложный вопрос.

Сказав так, он подумал, что женщина эта, скорее всего, несчастна, поскольку, как и всегда, ни в ком не находит понимания. Ему не хотелось расспрашивать, как Наоко жила после свадьбы, да она, вероятно, и не стала бы о таком рассказывать – ни ему, ни кому бы то ни было еще. И все же у него складывалось такое чувство, будто в том, что касалось Наоко, он нынешний сумел бы понять все, что угодно. Прежде, бывало, ее поступки и правда казались ему непостижимыми, но теперь он чувствовал: какими бы непроходимыми путями она ни повела в глубины своего сердца, он один мог последовать за ней куда угодно.

«Она, вероятно, страдает, уверившись в том, что никто не может ее понять, – продолжал размышлять Акира. – Когда-то мне то и дело доставалось от Наоко-сан за мою мечтательность, но даже у нее – в точности как у ее матушки, так нежно любимой мною, – имелись свои мечты… Просто Наоко-сан, натура решительная, сумела запрятать их глубоко-глубоко и так надежно, что даже сама о них не догадывалась. Но до чего, должно быть, неожиданны ее мечтания…»

Акира не сводил с Наоко внимательного взгляда, в котором читались все одолевавшие его мысли.

Однако та лежала с закрытыми глазами, с головой погрузившись в собственные размышления. Время от времени по ее худой шее пробегало что-то вроде конвульсий.

Тут Акира вспомнил, что как-то раз столкнулся на железнодорожной станции Огикубо с человеком, которого посчитал мужем Наоко. Он подумал, не рассказать ли перед уходом об этом случае, но почувствовал вдруг, что лучше о нем не упоминать, и оборвал себя на полуслове. Решив, что теперь-то уж точно нужно уходить, Акира сделал пару шагов в сторону кровати, но остановился в некоторой растерянности и пробормотал всего пару слов:

– Мне уже…

Наоко открыла глаза не сразу – она ждала, что собеседник скажет дальше, но продолжения не последовало, поэтому она все-таки подняла веки, посмотрела на Акиру и поняла наконец, что тот собирается уходить.

– Вам уже пора? – На лице ее отразилось легкое удивление: она подумала, что свидание получилось чересчур коротким, но желания удержать гостя не выразила, напротив, ей показалось, будто ее освобождают от чего-то, и, радуясь чувству свободы, поинтересовалась: – Во сколько приходит ваш поезд?

– Я даже не посмотрел. Но знаете, в моем бесцельном путешествии такие моменты не слишком важны – во сколько бы ни пришел… – С этими словами Акира вновь, как и в момент приветствия, неловко поклонился. – Пожалуйста, берегите себя…

Наблюдая этот скованный поклон, Наоко вдруг ясно осознала, что с того момента, как перед ней появился Акира, она упорно скрывала от себя собственные чувства. Словно сожалея