Ледяные объятия - Мэри Элизабет Брэддон

ножом, – а Оскар сосредоточил силы на ветчине. Лакей открыл бутылку шампанского и наполнил три узких бокала. Дворецкого не было, и Оскар заключил, что это важное в доме лицо удалилось на покой еще до его приезда.

Лусилла стала уговаривать сестру съесть кусочек курочки и выпить немного вина.

– За обедом ты крошки не проглотила; ты себя уморишь, Беатрис.

Ей достался укоризненный взгляд леди Холвердин, но в следующую минуту с видимым усилием Беатрис изобразила на лице оживление, а под конец, поддавшись настрою Оскара и Лусиллы, которые казались почти счастливыми, забыла о своих горестях и приняла участие в приятной беседе.

Все трое сидели за столом, пока не догорел огонь в камине, а часы не пробили полночь.

– Каждый удар словно упрек, – произнесла Лусилла. – Вы, Оскар, искуситель – столкнули нас с пути истинного. Известно ли вам, что обычно мы, взяв свечи, расходимся по спальням уже в половине одиннадцатого?

– Я стыжусь, что из-за меня вы так засиделись.

– Нет, вас нужно благодарить за это, – возразила леди Холвердин. – Когда душу снедает тревога, ночи кажутся слишком долгими.

– Не надо так волноваться, – бодро заметил Оскар. – Его милость обладает крепким сложением и обязательно поправится, какова бы ни была природа его недуга. Он из тех, кого так просто не сломить.

Свечи были зажжены. Явился лакей, сонный до последней возможности, чтобы погасить огни в гостиной. Маленькая компания распалась – дамы удалились в свои комнаты, расположенные в другом крыле дома, а капитан – в кедровую спальню, которая находилась поблизости. Тишина и темнота накрыли одинокий Холвердин.

3. Как Оскар Донелли столкнулся с привидением

Серьезная болезнь хозяина дома должна была бы опечалить Донелли, однако он, меряя шагами просторную спальню, ярко освещенную пламенем камина, чувствовал, напротив, душевный подъем. Он только что сделал вдохновляющее открытие, так что перед ним лежала теперь восхитительная перспектива весьма вероятного счастья. Капитан Донелли обнаружил, что романтическая страсть к Беатрис Холвердин – страсть, которая подпитывалась только расстоянием и приятными воспоминаниями, – изжила себя и что из пепла прежней любви вспыхнул огонь новый, более яркий.

Он влюблен в Лусиллу – в Лусиллу, любить которую имеет полное право; в Лусиллу, которая вольна ответить на его чувства. Притом искренность ее улыбок, нежные нотки в голосе, заботы о каждой мелочи в вопросе его удобств и несомненная сердечность приема уже явили капитану, что он отнюдь не противен этой девушке.

Оскар шагал взад-вперед по комнате, перебирая в уме взгляды Лусиллы, ее слова, ее живые речи, ее лукавые улыбки, помня также и об ее мудрости и проницательности… Но вот мысль его приобрела характер более практический – Оскар озаботился вопросом своей финансовой состоятельности. Он не богат, однако и не беден. Обожаемая тетушка – старая дева – завещала ему доход, обеспечивший независимость от отца, который владеет небольшим поместьем в Лимерике, но оно тоже рано или поздно должно перейти к Оскару. Словом, перспективы его не назовешь безнадежными. Он может продать дом и землю в Лимерике и обосноваться в Йоркшире, если Лусилла захочет жить поближе к сестре. Он, Оскар, побывал в жестоких боях; военная карьера ему дорога, и выйти в отставку будет тяжело, но Лусилла стоит этой жертвы. Оскар был уверен, что она не согласится на разлуку с Беатрис. Она сильнее духом, она по натуре защитница, ангел-хранитель несчастной сестры. Одного краткого часа в поместье капитану Донелли хватило, чтобы убедиться: леди Холвердин жизненно необходима поддержка Лусиллы.

Оскар подкормил пламя в камине, щедро сыпанув углей из медного ведерка, и оглядел комнату. Как славно играют свет и тени на кедровых панелях густо-коричневого цвета, сколь роскошен блеск зеленых шелковых занавесей, как ярки блики на бронзовом кружеве каминного экрана!

О привидении Оскар позабыл напрочь; ложась в постель, он мечтал о том, как счастливо устроится с Лусиллой в нескольких милях от Холвердина. Дому не обязательно быть большим – главное, чтобы он был уютным, красивым и располагался в живописном месте. Притом надо завести первоклассную конюшню и охотничий выезд; наверняка лорд Холвердин по-родственному разрешит Оскару охотиться в своих угодьях.

Постель отличалась роскошью былой эпохи – превосходное ложе для того, кто быстро засыпает, этакий пуховый парадиз, – но лишь на первые полчаса, по прошествии коих начинаются метания в духоте перин и подушек. По счастью, Оскара утомило многочасовое путешествие на крышах почтовых карет; усталый телесно, он был спокоен душой, и ни единая забота не могла бы вытолкать его из пределов благословенного забвения. Пышная постель показалась ему райскими вратами, и совсем скоро он уже бродил по самому восхитительному из лабиринтов сонного царства, даром что Лусилла окрестила кедровую спальню комнатой ночных кошмаров.

Оскар лишь усмехнулся на эти слова. Всю ночь он проспал крепким сном, какой дарят молодость, здоровье и надежда.

Комнату заполнял предутренний недужный свет, когда Оскар внезапно проснулся. Его разбудило ощущение близкого ужаса, разом и потустороннего, и куда как реального, много худшего, чем любой плод воображения, рожденный рассказом Лусиллы. Над Оскаром навис некто, и его горячечная рука впилась в горло нашему капитану. Лицо, бледное, действительно призрачное, было близко-близко к его лицу, и два свирепых глаза глядели Оскару прямо в глаза.

Если это и было знаменитое привидение, воистину оно наводило ужас, способный умертвить или свести с ума существо юное и восприимчивое. Сам капитан Донелли, не дрогнувший перед винтовками афганцев, равнодушный к их свирепым гримасам, сейчас чувствовал, как стынет в жилах кровь, а сердце ускоряет свой ритм.

Первой мыслью капитана между сном и пробуждением было: «Неудивительно, что дети умерли!» В следующее мгновение, когда он окончательно стряхнул тень сна, здравомыслие выступило на передний план.

Разве призрачная рука могла стиснуть человеку горло так, как стиснула эта лапища? Разве привидения пыхтят и кряхтят, разве дышат в лица своим жертвам? И разве этот скрежет зубовный хоть как-то соотносится с гостем из потустороннего мира? Нет! Рассудок объявил капитану Донелли, что он имеет дело не с какой-то там неосязаемой и неописуемой сущностью, но атакован человеком вполне реальным; что в горло ему вцепился, занеся над ним опасную бритву, какой-то безумец из плоти и крови.

Только перекатившись на другой край широкого ложа и тем избавив горло от хватки жарких пальцев, капитан Донелли узнал в нападавшем лорда Холвердина.

В пылу борьбы он сбросил своего врага на пол. Холвердин тотчас вскочил, и двое мужчин застыли, сверля друг друга глазами, разделенные только кроватью: один – со смертоносным предметом в руке, другой – совершенно безоружный.

В отчаянии Оскар покосился