Студеный флот - Николай Андреевич Черкашин

подводную лодку. Полицейские остолбенело взирали на фантастическую картину: под звездным (наконец-то!) небом Сардинии чернела большая океанская подводная лодка, а у нее на носу некая такая же темная личность тырит у бедных сардинских рыбаков кальмаров. Вполне вероятно, что в головах карабинеров возникли мысли о всесильной и вездесущей сицилийской мафии, которая обзавелась даже подводной лодкой. Но у нас были другие мысли – побыстрее скрыться с места, так сказать, нелегитимного пополнения продовольственных запасов. По всем законам международного морского права это была пиратская акция. Смягчало нашу вину то, что мы не нарушали террводы Итальянской Республики. И к тому же освобождали свой нос от коварно поставленных сетей. Кто ж знал, что они стоят именно здесь?

– Егорыч, – кричал с мостика командир, – руби сеть к чертовой матери, и срочно вниз!

Но боцман уже вошел в охотничий раж, вынимая из сети одного кальмара за другим.

– Боцман, сукодей! – повысил голос командир. – На международный скандал нарываешься!

Но боцману было не до международного этикета. Кальмары были крупные и десятирукие, точнее, десятиногие, а у Егорыча было всего две руки, и надо было все время выпрастывать их из цепких щупалец. Тем не менее борьба примата с беспозвоночными моллюсками шла успешно – обрез быстро наполнялся живыми «торпедами». Некоторые из них ловко выскакивали, используя силу реактивной струи, и боцман ловил их на палубе. Конечно, это было очень захватывающее занятие, и Егорыч ушел в него весь с головой, поскольку и голова, и плечи, и грудь были перепачканы чернилами, которыми кальмары пытались отбиться от двурукого врага.

Некоторые несознательные личности вроде доктора с большим сочувствием смотрели на битву головорукого боцмана с головоногими тварями.

– А знаете, – попытался он отвлечь командира от исполнения служебного долга, – у кальмаров три сердца.

Но командиру было плевать, сколько сердец у кальмаров.

– Боцман, трать-тарарать! – гаркнул он на весь морской простор. – Срочное погружение!

Услышав понятные без перевода русские слова, итальянцы радостно закричали:

– О, руссо облико морале! – помахали нам руками и помчались в порт. Наверное, за подмогой. Однако мы успели погрузиться раньше…

Возможно, в сардинских тавернах до сих пор кто-то рассказывает историю, как русские подводники приходили в Тирренское море специально для того, чтобы воровать сардинских кальмаров, а местные рыбаки поднимают на смех рассказчика за его неуемную фантазию. Главное, что международных последствий не было, хотя итальянские карабинеры наверняка определили национальную принадлежность субмарины. Даром что протокол не составили. Кальмары же в приготовлении «сталевара» Марфина пришлись по вкусу не всем, отчего кока-инструктора стали звать «кальмоваром». Но все же нечаянная добыча несколько разнообразила наш стол и надолго задала тему для общих застольных бесед, а также для упражнения в остроумии: кто смешнее перескажет поединок боцмана, кальмаров, командира и карабинеров.

10.

Мы покинули Тирренское море. Мы уходили из него с ощущением победы. Это была наша победа, пусть и скрытая ото всех, кроме начальства. Мы могли утопить «Нимиц» в первые же часы войны, мы могли выставить минные банки на главном фарватере Неаполя. И при этом остались необнаруженными, неподнятыми. Мы могли это сделать, и все это подтверждалось кальками маневрирования, магнитофонными записями, журналом боевых действий, вахтенным журналом и другими документами. Только московские адмиралы вкупе с командованием 5-й эскадры понимали, что мы сделали и где сделали. Но фанфары в нашу честь не звучали. Возможно, написали наградные листы на ордена, но с учетом пожара высшей наградой для нас будет – «не наказали».

Но ведь не ради орденов мы туда ходили. «Не надо ордена. Была бы Родина». Пусть суровая, неласковая, но Родина, и иной не дано. Мы ее отстояли там под Капри и Неаполем, как отстоял мой отец Ельню и Вязьму летом сорок первого. Или отец Абатурова в норвежских фиордах. И кто бы что ни говорил насчет того, что «торпедное мясо» ничуть не лучше «пушечного мяса», мы даже в спор вступать не станем, ибо те, кто глянет на нас свысока, даже близко не стояли у того рубежа жизни и смерти, на котором мы провели без малого год. «С наше повоюйте», а потом толкуйте…

Мы возвращались победителями. И незримая наша победа сияла в глазах и душах матросов, старшин, мичманов, офицеров. О ней не говорили, ею жили, ее несли в себе…

* * *

Перебираемся в Балеарское море. Здесь тоже весьма оживленно, но все внимание противолодочной авиации оттянуто на восток Средиземного моря.

Заглядываю, как всегда, в лоцию:

Балеарское море – окраинное море на юге Европы у восточных берегов Пиренейского полуострова, отделенное от основной акватории Средиземного моря Балеарскими островами. Площадь 86 тысяч км2, средняя глубина 767 м, максимальная 2132 м. Средняя температура воды на поверхности от 12 °C в феврале до 25 °C и более в августе. Соленость 36–38 ‰. Дно выстлано песками и илами. Впадают реки с Пиренейского полуострова: Эбро, Турия, Хукар и др. Интенсивное судоходство, развито рыболовство. Наиболее крупные порты: Валенсия, Барселона, Пальма. Многочисленные курорты на островах и на побережье Пиренейского полуострова…

Знаем-знаем, слышали: Менорка, Майорка, Ибица – курортные острова без грозных атомных и авиационных баз. Единственный военный объект находится в городе Пальма-де-Майорка, но это испанская база. А так – рай для туристов со всего мира. Но не для нас. Для нас – осенняя уже непогода.

Штормит, и довольно изрядно. Ходим с задраенным нижним рубочным люком, чтобы вода не захлестывала в шахту. Она вся растекается по боевой рубке, а когда накапливается, ее откачивают. Верхние вахтенные стоят по-северному – в гидрокомбинезонах.

На столешницу шифр-стола в моей каюте выскочил таракан. Я раздавил его бронзовой печатью. Припечатал. Матрос Жамбалов меня осудил бы. Тараканы достали всех. В каюте помощника завелись еще и долгоносики. Но пока что пределы Фединой каюты и четвертого отсека они не покидают.

В повестку дня грядущего партсобрания единодушно включили пункт: «Заслушать начальника медицинской службы капитана Молоха о мерах по борьбе с тараканами на корабле». Потом слегка откорректировали: «…о мерах по борьбе с насекомыми».

Механик утверждает, что тараканы полезны: они объедают ему на ногах мозоли.

Усталая подлодка…

Федя-помощник сбрил бороду, сидит в кают-компании розовый и уплетает оладьи с вареньем. Входит инженер-механик:

– Ладушки-ладушки, Федя ест оладушки!

Руднев вдруг необъяснимо раздражается:

– Для кого Федя, а для кого помощник командира подводной лодки.

– Виноват, товарищ помощник командира подводной лодки, – скучнеет механик. У него великолепно развито то «верхнее офицерское чутье» – о нем писал еще Соболев в «Капитальном ремонте», – которое подсказывает, где и когда можно звать старшего по званию или должности на «ты» и по имени. Чутье это не ошиблось и на сей раз, ошибся вспыливший Федя. Симпатии стола не на его стороне. Он