Каменные колокола - Владимир Арутюнович Арутюнян

настолько же и смел. Размахивая палкой, не таясь стал подниматься на крышу. В ту же самую минуту кто-то торопливо оттуда спускался.

— Аршо?..

Пилос удивился, Аршо растерялся.

— Я решил: час поздний, — заговорил он, — дай, думаю, посмотрю: если спят, не буду будить. Хорошо, что встали. Добрый вечер, кум.

Пилос не ответил.

— Даже здороваться не хочешь? — обиделся Аршо. — Может, мне и говорить не стоит?

Сердце подсказывало Назлу, что это Аршо. Взяв кочергу, она вышла и стала рядом с Пилосом. Аршо увидел, усмехнулся и сквозь эту сатанинскую усмешку сказал:

— Кумушка, у меня гость, как бы мне достать щепотку соли?

— Залез на крышу, подслушиваешь. Ну и что услышал, а? — гневно сказала Назлу. — Мы не воры и не развратники. Уходи! — она взмахнула кочергой. — Говорю тебе, уходи!

— Хочешь, чтобы я и Пилос поссорились? — двусмысленно ответил Аршо. — Нет, мы не будем ссориться. Спокойной ночи.

Назлу и Пилос до самой полуночи не могли уснуть. Они старались понять, какую цель преследовал Аршо, подглядывая за ними. Назлу по-своему понимала это, но, слушая мужа, пыталась уточнить, нет ли у него других подозрений. Но Пилос никогда не подозревал жену. Чувство ревности было незнакомо этой семье. В конце концов Пилос поверил словам Аршо. «Ну для чего же еще он мог подняться на крышу?»

Начальник милиции Сагат был человек с изуродовавшим лицом. Во время русско-турецкой войны снаряд разорвался недалеко от него, осколок попал ему в подбородок. Под левым глазом был шрам величиной в зернышко, из-за которого одни глаз казался больше другого. Сагат был известен в районе своими подвигами. Ему еще не было сорока лет, но волосы у него уже поседели.

Он вернулся поздно, бросил поводья Аршо и зашел в дежурку.

— Новости есть?

Дежурный доложил:

— В Малишке опять была драка. Двое на почве ревности избили друг друга.

— Что еще?

— Наш Аршо уверяет, что...

— Что?

— Что Пилос спрятал бадью с золотом.

— Нет, у него украли золото. Это проверено.

— Он говорит: почему же бадью не украли?

— Позови Аршо.

Инспектор милиции Саркис подошел к Пилосу:

— Пилос, начальство тебя требует по одному делу. Пойдем.

Пришли к зданию милиции. Спустились в подвальный этаж. Саркис открыл какую-то узкую, низенькую дверь.

— Входи, Пилос.

— А что там?

— Входи, узнаешь.

Пилос вошел. Саркис запер за ним дверь.

— Побудь здесь до прихода начальника.

Пилос посмотрел вокруг. Это была узкая, низкая, холодная комната с крошечным решетчатым окном. Противно пахло сыростью. Он захотел открыть дверь, но ручки не было. Толкнул. Она была заперта.

«Саркис пошутил».

— Ну ладно, Саркис, открой дверь, я выйду.

Звук удаляющихся шагов.

— Саркис!

Тишина.

«Это тюрьма».

Пилос встревожился: «Но как же это? Что я сделал?» Он стал вспоминать, какое преступление мог совершить. Не вспомнил ничего. Разозлился, стал двумя руками колотить в дверь.

— Откройте дверь, откройте!

На двери приоткрылась маленькая щелка. Показался глаз, потом послышался голос:

— Не шуми, сиди спокойно, пока не придет начальник.

— Где Саркис?

— Откуда я знаю где?

— Почему меня заперли?

— Откуда мне знать, почему заперли?

Щелка закрылась. Пилос в отчаянии остался стоять перед дверью.

«Бессовестный, обманул!..»

Он подумал, что, когда стемнеет, а его все не будет, Назлу забеспокоится, станет выяснять, где он, и тогда — берегись, инспектор Саркис!

Вспомнил случай с кузнецом Сааком и всем существом почувствовал, что он счастлив. Это его успокоило. Счастье придало ему силы. Он стал искать в камере место, где бы можно было сесть.

Начальник милиции, инспектор Саркис и двое милиционеров ходили вокруг дома Пилоса, осматривая стены и крышу.

Инспектор Саркис был высокого роста, с гладко зачесанными волосами. Ходил спокойно, сосредоточенно, держа под мышкой папку. К людям приходил по-родственному, говорил не торопясь. Казалось даже, что он человек, совершенно неспособный к оперативной работе.

Начальник милиции открыл дверь и вошел в дом, остальные последовали за ним. Он стал посреди комнаты, окинул внимательным взглядом потолок, стены, полку.

Назлу поняла, что они пришли не в гости. Подошла к инспектору Саркису:

— Где Пилос?

— Не потеряется, Назлу. Пилос взрослый человек. Что ты беспокоишься? Придет, придет.

Саркис посмотрел на начальника, начальник на Назлу. На его изуродованный подбородок было страшно смотреть. Не напрасно многие называли Сагата просто «Подбородком». Раньше он пользовался славой человека с рыцарскими наклонностями, но с тех пор, как начал работать в милиции, его стали побаиваться. Он сделался замкнутым, мрачным, иногда даже грубым.

— Ну, невестка, как живете?

— Хорошо живем.

— Хотим немножко покопаться в вашем доме.

«Я ведь знала, что у тебя другое на уме».

— Ваше дело.

Назлу скрестила руки на груди. Начальник кивком головы подал знак. Гоп — и тахта двинулась с места. Инспектор Саркис взял палку и стал стучать по полу. Там, где звук казался им подозрительным, копали. Начальник милиции взял с полки бадью, повертел в руках, постучал по ней.

— Откуда это у вас?

— Пилос нашел.

— Что в ней было?

— Николаевские деньги.

— Где они?

— Украли.

— Если ты говоришь, что в ней были николаевские деньги, значит, ты видела их до того, как украли.

— В ней остались три монеты.

— Что вы с ними сделали?

— Вираб играл и забросил на полку.

Начальник внимательно осмотрел полку, но денег не нашел.

— Вон одна в бадье, — заметила Назлу.

Действительно, одна из монет лежала на дне бадьи.

Начальник милиции взял ее, протер тряпкой и спрятал в карман.

— Почему вы решили, что это николаевские деньги? — снова поинтересовался начальник.

— Очень просто: на них не было серпа и молота.

— Сядь и составь акт об обыске. Сестрица Назлу, а где остальные две монеты?

— Не знаю, Вираб играл с ними. Наверное, он потерял или я выбросила.

Тем не менее в кувшине с таном обнаружили вторую монету. Третья так и не нашлась. Начальник не стал больше этим заниматься, решив, что ее действительно потеряли.

Милиционеры разворотили пол, пошарили в щелях между бревнами на потолке, открыли тонир, заглянули в сундук, но ничего не нашли. Назлу с грустью наблюдала за ними. Инспектор Саркис записывал. Наконец милиционеры устали. Разочарованно стали перед начальником.

— Сестрица Назлу, — опять обратился к ней начальник, — как видишь, мы на работе. Просим прощения, но мы и тебя должны обыскать. Для этого мы позовем женщину-депутата.

Назлу не