Гори - Анастасия Мандрова

Ваня притянул меня к себе и нежно, почти невесомо, дотронулся до моих губ.

– Обращайся!

– Я буду вспоминать об этом, когда буду в душе сегодня вечером. Особенно о столешнице, – прошептал он мне в ухо и, видя мой удивленный взгляд, усмехнулся и повел в гостиную.

Сидя на бежевом диване и слушая болтовню взрослых, я все чаще вспоминала Ванину последнюю фразу. Холодный душ не помешал бы и мне.

***

Мишель стояла на пороге квартиры, в которой никогда до этого не бывала. Злость вперемешку с досадой клокотали у нее внутри и не находили выхода.

– Что стоишь? Заходи! – сказал Сережа и насмешливо оглядел девушку.

В сегодняшней драке он каким-то чудом сберег свое лицо, а Мишель повезло не так сильно. Царапины отчетливо проступали на ее лице, как будто она сильно разозлила дикую кошку. Вот только это была не кошка.

Мишель гордо прошла в просторный светлый коридор и жестом указала Сереже помочь ей снять пальто.

– Я тебе не прислуга! Разденешься, проходи в зал, – произнес он и покинул ее.

– Это немыслимо! Мало того, что я приперлась к нему домой, так еще и негостеприимный какой, – ворчала Мишель, пока с трудом снимала с себя сапоги.

– Хватит там шипеть. Иди уже сюда, – раздалось из комнаты, и Мишель, ругаясь уже про себя, направилась туда.

Гостиная была большая, наполненная закатными лучами и теплыми бежевыми красками с ярким вкраплением красного. На стене висели семейные фотографии: постановочное новогоднее фото Сережи с родителями, где они все были одеты в свитера с оленями, счастливые фотографии с отдыха, где на их лицах светились искренние улыбки. Мишель никогда не видела Сережу с такой улыбкой. В школе он был надменным и вел себя очень высокомерно по отношению к своим одноклассникам. Прямо как она сама.

– Садись. – Сережа кивнул на большой красный диван, сам он уже сидел на нем, закинув нога на ногу.

– Ты совсем другой на тех фотках, – сказала Мишель, аккуратно присаживаясь на краешек дивана.

Почему-то в этой комнате, рядом с этим парнем, ей было очень неловко.

– И какой я там?

Мишель встретилась взглядом с его смеющимися глазами, и только сейчас заметила, что глаза его очень красивые, выразительные. Да и лицо неплохое, смазливое, но не слишком. Чем-то он напоминал ей Джастина Бибера. Лет в тринадцать девушка от него фанатела. Сережа тоже задумался о внешности Мишель. Учась с ней в одном классе, он никогда не думал о ней, как о девушке. Он знал, что та красива. Но он также знал ее характер. Такие эгоистичные девушки ему не нравились. Слишком сложны. А сейчас, в его квартире, она выглядела по-другому, не такой уверенной в себе, и, он сам удивлялся, как пришло ему это слово на ум, милой. Но тут же все вернулось на круги своя.

– Я же сказала, что другой. Я тебе что должна разъяснять? – раздраженно произнесла Мишель. Ей не нравились свои странные мысли, пришлось вспомнить все азы стервозности, которые она учила лет с одиннадцати. – Так, ты сказал, что мы придумаем еще что-нибудь, чтобы разъединить сладкую парочку. Сегодняшний план с треском провалился. Поздравляю нас с этим!

– Давай-ка подумаем, я должен был вступить с Ваней в драку, чтобы показать Ане, какой он вспыльчивый. Но что должна была делать ты? – Сережа выделил тоном последнее слово. – Вместо того, чтобы поплакаться Ане, как часто ты страдала от его драк, ты сама подралась с ней.

– Так получилось. И что с того? – спросила Мишель, нагло смотря прямо на Сережу, от чего ему захотелось сбить спесь с брюнетки.

– С того, что ты – дура!

– Сам дурак!

Они уже и не помнили, как так вышло, что оба начали строить козни ненавистной парочке, но нравящимся по одиночке им людям. Просто однажды Мишель заметила взгляд, бросаемый Сережей на Аню, а тот, в свою очередь вспомнил о том, что когда-то Ваня встречался с этой красивой брюнеткой-стервой, и пошло-поехало. Но сейчас они были не заодно. Их взгляды метали гром и молнии, и рядом с ними не было никакого громоотвода. Сереже вдруг захотелось узнать, каковы на вкус эти чуть полные, раскрашенные ярко красным цветом, губы. То ли эйфория от драки бурлила в его крови, то ли уже несколько месяцев он ни с кем не встречался, но желание повисло в воздухе над его светлой, кудрявой головой, а он не привык отказываться от своих желаний. Так уж его воспитали, брать от жизни все. Сережа подвинулся к Мишель, сокращая между ними расстояние до очень близкого, такого, что можно было схватить девушку за подбородок и поцеловать. И он ни секунды не медля, сделал это.

Мишель опешила. Такого поворота событий она никак не ожидала. Губы Сережи были твердыми, целоваться он умел, и ей даже захотелось ответить на его поцелуй. Но гордость, существующая у каждой девушки, не дала этого сделать. Мишель отстранилась от парня и залепила ему громкую пощечину. Сережа должен был извиниться за свои действия, но он даже, не прижав руку к щеке, протянул девушку к себе для нового поцелуя, куда более волнующего и обжигающе горячего. Не ответить Мишель уже не могла. И случилась буря.

Глава 20

Новый год вышел наискучнейшим. Мне впервые хотелось отпраздновать его с друзьями, но пришлось довольствоваться компанией родителей. Ваня уехал с папой в Исландию. Мы договорились, что подарим наши подарки друг другу уже в Новом году. И его раритетная книга немца Шульца "Фотография с природы", которую я с трудом нашла в антикварном магазине, ждала его под маленькой фиолетовой елочкой, стоящей в моей комнате на подоконнике. Мы переписывались, разговаривали по скайпу, но я все равно слишком сильно скучала по нему. Между нами уже не одна лишь дорога, отделяющая наши дома друг от друга. Между нами тысячи километров. Расстояние вдруг оказалось очень важным параметром. Оно огорчало. В такие грустные моменты я мысленно уговаривала себя, что это лишь на десять дней, что Ване необходимо путешествовать и фотографировать, это часть его жизни. Он должен побыть с отцом, насладиться мужским общением. И я заставляла себя улыбнуться тому, что где-то там, в холодной и снежной Исландии, Ваня счастлив. И скоро мы встретимся, наполненные новыми впечатлениями.

Все остальные тоже разъехались, и оставалось мне праздновать так же, как и раньше: вместе с мамой готовить парочку традиционных салатов и запеченную индейку и есть все эти вкусности перед телевизором, переключая каналы. Все было обыденно. Все, кроме одного. Под тонким шелковым платьем я ощущала тонкую пленку,