В начале было Слово – в конце будет Цифра - Маргарита Симоновна Симоньян

– Похоже-то хоть у вас там на Афины? – тихо спросит Сократ. – Баня есть?

– Похоже, похоже. У Господа все не хуже, – улыбнется Христос.

Но вдруг со стороны центральной Спортплощадки послышится сладкий, вкрадчивый голос, усиленный мегафоном.

– Я тоже приготовил отменную баню. Причем прямо здесь. И идти никуда не надо.

Обернувшись, Христос и Сократ увидят инвалидную коляску Иуды, и за ним многотысячную толпу.

– Тебе же отправили в тьму кромешную! – воскликнет ящерица.

– Кое-кто отправил, а кое-кто выправил, – протянет сквозь зубы Иуда, взмахнет рукой, и вдруг из толпы полыхнет такой отборнейшей завистью, что, кажется, ее можно и потрогать, и обжечься об нее до кости.

Когда рассеется дым, станет видно, что это стреляла боевая машина последней модификации предпоследних времен, когда в мире еще было за что воевать. Мегафон объявит:

– Собирайся, Христос. Ты опять проиграл. Я опять победил.

Христос и Сократ увидят, что к толпе подтягивается военная техника, та самая, о которой Сократ говорил Иоанну, что когда-нибудь эта орда раздобудет топливо, и тогда все пропало. Иоанн с Петром, занятые расселением праведников на Районе, услышав грохот из АД-а, мгновенно вернутся на Манхэттен, и, как только они приземлятся, над островом раздастся небывалый пронзительный звук – так, что у некоторых изуверов лопнут барабанные перепонки.

– Первый ангел вострубил… – непонятно начнет Иоанн, но мегафон перебьет его:

– Слышь, Христос! Заткни своего психоделика, пока я его не распылил на молекулы. Пославший нас снабдил нас всем! – объявит Иуда, показывая на целую колонну лазерных боемашин. – Если вы окажете сопротивление, то будете уничтожены, так, что от вас даже ДНК не останется. Христос должен быть доставлен обратно на Соловки. Там его кое-кто ждет. Кое-кто приготовил для него отдельный страшненький суд. Персональный, так сказать.

Иуда выхватит у кого-то из своих прилипал тонкую трубку со светящимся нутром – последнюю новинку китайского военпрома времен, когда в мире еще был Китай, – и направит ее на Христа. Острый зеленый луч из трубки остановится на груди, нарисовав на ней крестик.

– Ой, смотри, моя правая рука не ведает, что делает левая! – распаясничается Иуда.

– Извините, что вмешиваюсь. Самое время проверить силу молитвы, я считаю. Хотя бы в качестве научного эксперимента, – самонадеянная ящерица не удержится от того, чтобы не влезть со своими советами.

– Сила молитвы нам еще пригодится. Не надо злоупотреблять, – скажет Христос, и вдруг раздастся тонкий и грозный окрик откуда-то из-за спины Христа. Все обернутся на голос и увидят, что по трапу спускается Дева Мария. Засверкав своими жгучими обсидианами, она крикнет:

– Жги, сынок!!!

Христос поклонится матери, от чего его виссоновая судейская мантия заколышется на ветру, предвозвестнике надвигающейся последней бури.

– Как скажешь, мамочка! Я только ждал твоей отмашки!

Он повернется к толпе.

– Кажется, вы хотели света? Нате вам свет!

Могучая непоколебимая энергия веры молнией вырвется из стигмата на левой руке Христа и поразит трубку в руках Иуды. Христос выпростает правую руку, и молния поразит разом всю военную технику. Толпа упадет ниц на землю.

Тут же раздастся оглушительный рев какой-то небесной трубы, и с неба посыплются огромные кровавые градины. Падая, они будут превращаться в огонь, обращая все, к чему ни прикоснутся, в пожары.

Иоанн спокойно поднимет брошенный Иудой мегафон и станет по памяти цитировать то, что было ему продиктовано две тысячи лет назад:

– Первый ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью…

Огонь от кровавых градин полностью охватит Центральный парк с его выгоревшей спортплощадкой, байдарками в пересохших ручьях и турбиной, вырабатывающей электричество на человеческой тяге. Отовсюду с криками побегут люди.

Снова раздастся трубный звук. Центральный парк треснет по периметру, накренится, как заносчивый «Титаник», встанет перпендикулярно земле, утопив одну свою часть в пылающей магме, а другую выставив в черное небо, и, превратившись в сплошное пламя, закачается и рухнет в Гудзон. Пролив тут же окрасится в багровое, выйдет из берегов. Иоанн будет вещать:

– Второй ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море; и третья часть моря сделалась кровью…

Третий всепоглощающий трубный звук – и небо растрескается невиданной кометой, растопырившей его от одного до другого края, как каркас воздушного змея.

– Третий ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику…

Дрогнет земля, и люди увидят трещины, побежавшие по камням, как в тот проклятый день первого века, когда остановилось сердце Христа и солнце, накрывшись черным диском, с тех пор никогда больше не стало прежним, побледнев от негодования, и случилось землетрясение, разодравшее сверху донизу завесу, забрызганную кровью жертвенных агнцев, отделявшую этих агнцев от Господа, – как будто сейчас созданный Господом мир доделывал начатую в тот день работу.

Мир будет рушиться живописно, как лавина в горах, сметающая деревню, где поколения веками пасли овец, возделывали сады, растили детей, вот только вчера женили сына… – а гора просто чихнула – и ничего этого нет; так, наверное, чувствуют себя обитатели муравейника, когда на него вдруг сверху шваркнется бычья лепешка; и бездны раззявятся, как следы от копыт этого вселенского быка, из этих раззявленных бездн повалит дым, колючий и плотный, как мешковина, жар расползется по всей земле, отравив и Манхэттенский водопой, и другие пресные воды, и они станут горькими, как полынь. Кровавый град обрушится на всю землю, и люди толпами побегут к горам, отыскивая пещеры, умоляя горы спрятать их от ярости Божьей, но горам и самим будет страшно, ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять.

Все сущее станет бездыханно от страха, ибо поколеблены будут силы небесные, и настанут дни, о которых лежащий в пыли по пути на Голгофу, истерзанный флагрумами, оплеванный Царь Иудейский сказал дщерям Иерусалимским: «Счастливы утробы, никогда не рожавшие, и сосцы, никогда не питавшие».

Обгоняя взбесившихся змеекрысов и саранчу, люди побегут по сияющим трапам, похожим на распростертые руки Господа, туда, где в рассеивающейся тьме сияет запретный Район, в трепете лицезрея, как слезает кожа земли, и земля вопиет, онемевшая с тех пор, как человек надел на нее железные уздечки своих городов с металлическими шипами своих небоскребов, как это делали именем Господа благочестивые средневековые христиане, надевая металлические уздечки [смотри QR-код] на сварливых жен, и страх Господень только крепчал от того, что это было не самое страшное из сотворенного человеком от Его имени.

Под конец земля задрожит, пораженная тысячей землетрясений, стуча грядами гор, как стучит зубами родильница, когда акушерки держат ее по рукам и ногам, чтобы она