Стон дикой долины - Алибек Асылбаевич Аскаров

Когда Казтай услышал это, его затошнило и едва не вырвало. Нурлытай тут же оттянула мужа за волосы на затылке назад и приложилась кулаком к спине.

— У меня нет лишнего богатства, чтобы разбрасываться... Мы же на него несколько тысяч потратили... Да ты не брезгуй! Я сейчас положу его в миску и на твоих глазах прокипячу еще раз.

Взяв мужа за руку, Нурлытай привела его в переднюю и поставила миску с зубом на печь. Чтобы глаза Казтая окончательно убедились в том, что зуб абсолютно чист, кипятила долго.

— О чем это вы два дня к ряду шушукаетесь? — спросила с подозрением Катипа-ажей.

У Казтая чуть душа в пятки не ушла от страха, что невестка разоткровенничается со свекровью.

— Ваш сынок простыл под дождем... Вот я его и лечу, — бессовестно соврала Нурлытай, весело блеснув глазами.

— Хорошенько прокипяти, — принялась поучать сноху бабушка. — Травяной настой куда лучше, чем эти пилюли да горошины, которые врачи прописывают.

— Я, апа, как раз и кипячу траву.

— А-а, вот оно как, а я так и подумала...

Убедившись собственными глазами в стерильной чистоте зуба, Казтай больше сопротивляться не стал и, понукаемый женой, утренним автобусом отправился в райцентр. А уже на следующий день вернулся в Мукур, снова сверкая золотым зубом во рту.

Кто знает, какие чувства испытывал сам Казтай, но вот счастью Нурлытай не было границ. На радостях она вытащила со дна сундука припрятанную и бдительно оберегаемую бутылку.

— Ну а теперь, Казтайжан, можно и обмыть твой зуб! — с восторгом объявила она. — В качестве дополнительной дезинфекции!

От неожиданности Казтай прикусил язык и не смог сразу ответить Нурлытай. Его узкие глаза от умиления совершенно закрылись, он взглянул на жену с искренней любовью и согласно закивал головой.

* * *

Когда после отъезда Нургали в город прошло полтора месяца, а после исчезновения уехавшего на его поиски Рахмана истекло больше двух недель, старуха Бибиш раскинула гадальные камушки-кумалаки, но счастливых событий они ей не предсказали. И тогда, влекомая нехорошими предчувствиями, она отправилась на му-курскую почту и, протянув служащей усть-каменогорский адрес дочери, попросила ее отправить телеграмму следующего содержания: «Приезжал ли отец? Если да, почему не возвращается? Отправь его быстрее назад».

На следующий день девушка-почтальон принесла домой обратную телеграмму: «Отец не приезжал. Куда и когда он поехал? Мы провели месячный отпуск в Крыму. Срочно телеграфируй».

Прочтя ответ, Бибиш схватила девушку за руку и, горько плача, стала в отчаянии причитать:

— Ох, чуяло мое сердце... Знала я, что случилась беда. Видно, моего непутевого старика какие-то жулики в дороге убили. А иначе, разве живой человек мог так бесследно исчезнуть?! Разве мой старикашка пропадал бы так долго, зная, что сено для скота еще не накошено?.. Скорее всего, его нет уже в живых, наверняка моего муженька убили!

Девушка растерялась, не зная, как же ей утешить матушку Бибиш.

— Не плачьте, ала, успокойтесь, потерпите еще немного... — сказала она, чмокнув старушку в щеку.

— Думаешь, просто успокоиться?! — не унималась Бибиш. — Я и так уже полтора месяца молча терплю, всё жду его. Никто вокруг даже бровью не повел, никого не беспокоит, что он пропал... Неужто мой Нургали

не заслужил людского внимания, неужели все забыли, что своим трудом он создавал благополучие этого аула?! Стоит пропасть какому-нибудь паршивому козленку, как весь совхоз уже на ногах. А мой старик, выходит, хуже скотины?.. Душа за него болит, милая. Что же мне де-лать-то теперь?..

— Потерпите еще, апа... Дедушка Нургали обязательно скоро появится, вот увидите...

Бибиш вытерла соскользнувшим с волос платком мокрое от слез лицо и снова повязала его на голову.

— Да сбудутся твои слова! — вздохнула она. Быстро взяла себя в руки и попросила: — Доченька, ты отбей телеграмму в район, вызови моего сына...

— Оралгазы-агая?

— Да, его...

— Он же не в нашем районе живет, а в соседнем — Большенарымском...

— Где бы ни жил, вызови его сюда поскорей! А адрес вон там, в синей тетрадке записан ...

Почтальонша пролистала тетрадь, нашла адрес Оралгазы и старательно переписала.

— А потом и дочке в Аршаты телеграмму отбей, — добавила Бибиш.

— Что им телеграфировать?

Немного подумав, Бибиш ответила:

— Отбей так: «Отца убили жулики. Скорей приезжайте».

Девушка покачала головой в знак несогласия и с укором сказала:

— Не накликайте беду, апа! А что если дедушка Нургали по прибытии в город неожиданно заболел? А вдруг он завтра выпишется из больницы и приедет домой?.. Не волнуйтесь и доверьтесь мне: текст для телеграмм я сама придумаю, напишу так, что дети ваши обязательно приедут.

— Как знаешь, милая. Спасибо, что в трудную минуту протянула мне руку помощи... Да отблагодарит тебя Создатель!

— В Усть-Каменогорск ведь тоже нужно ответ отправить... Что им напишем?

— Ну что написать... Каждый раз, как только лето настает, они куда-нибудь сбегают — то в Крым, то на Кавказ... А в аул наведаться, помочь отцу с матерью сено заготовить им некогда... Видишь, дом свой опять закрыли и уехали, а бедняга отец, наверно, как бродяга на улице остался. Так что ты отругай их!

— Не стоит, апа... Давайте лучше отправим им такую телеграмму: «Отец уехал к вам 20 июня. Ищите по больницам. Заявите в милицию. Организуйте поиски. Срочно сообщайте о новостях».

— Хорошо, доченька, делай так, как считаешь нужным! — согласилась старушка, поблагодарила девушку, отсчитала ей деньги на телеграммы и проводила до выхода.

В тот же день, когда стемнело и аулчане вернулись с сенокоса, Бибиш вызвала к себе Жангали и Лексея.

— Твой старший брат пропал, потеряли мы его! — пожаловалась она деверю.

— А может, он нашел себе в городе какую-нибудь старушку помоложе? — пошутил Лексей и, глядя на Бибиш, захихикал.

— Пускай и нашел, лишь бы сам жив-здоров был, — смиренно сказала она.

— Ты, байбише, не поднимай паники! — перестав смеяться, призвал ее к благоразумию Лексей. — Если Нургали все еще тот, какого знаю я, то никаким жуликам он в руки не дастся, и болезнь его просто так не возьмет. Те, кто прошел через войну, закаленные... Вот увидишь, твой старик еще приплетется завтра. Что тогда говорить станешь?

— Пускай бы твои