Бессмертная степь - Иса Капаев

Во время осады столицы в августе 1227 года августейший владыка неожиданно скончался. Обстоятельства смерти покорителя Поднебесной до сих пор не выяснены. По одним преданиям он был убит женой, молодой китайской принцессой, по другим — умер, упав с коня. Чингизидские полководцы, дабы не создавать смятения в войске, скрыли смерть повелителя. Затем, увеличив натиск, вынудили защитников города сдаться. Разъярённые полководцы приказали поголовно истребить население столицы. Видимо, такая жестокая кара настигла тангутов не только из-за упорного сопротивления, прежде всего, решение это было связано со смертью сына Неба. Ведь считалось, что чем больше будет повержено врагов, тем больше людей будет служить ему в Стране теней... Вслед за падением Тангута на милость завоевателей подчинилось и соседнее государство Тибет. Так что в Центральной Азии не осталось ни одного государства, не признававшего власти чингизидов.

Л.Н. Гумилёв, рассматривая дальнейшие завоевания, считает, что они произошли уже не по собственной воле чингизидского руководства, а вызваны «логикой событий мировой истории и политики». По мнению учёного, в них Монголия принимала участие в «силу инерции» [30, 165].

На состоявшемся курултае 1229 года в новой столице империи Каракоруме Великим каганом был избран третий сын Чингиз-хана Октай (Угедей). На этот съезд знати были оттянуты войска со всех мест расположения. Великий каган, заручившись мандатом доверия от подчинённых, решил завершить покорение империи Цзинь (Кинь). После длительной и тяжёлой осады в 1233 году чингизиды взяли Бяньцзинь, столицу ненавистных Алтан-ханов. Длительное время властвовавшие в Китае чжурджени были окончательно разбиты. В дальнейшем, уже в составе чингизидских войск, они принимали участие в осаде городов противника, т. к. располагали осадной техникой. Л.Н. Гумилёв их называет кинцами и предлагает ту версию, что известные по «Слову о полке Игореве» таинственные хиновы — это кины, т. е. чжурджени из Китая. Как я уже говорил, это вопрос спорный.

В 1230 году другая часть чингизидских войск разбила Джелал-ад-дина и подчинила империи всех мусульманских правителей Передней Азии, исключая багдадского халифа. Войска чингизидов в Китае пополнились ещё киданями, а в Средней Азии и в Иране — воинственными хорезмийскими воинами.

Чингизидские полководцы и знать, вдохновлённые победами, требовали новых завоеваний, и в 1235 году был созван новый курултай, на котором было решено продолжать войну на половецкой земле. Дешт-и-Кипчак своей самобытной природой и богатой для скота растительностью всегда притягивала взоры евразийских кочевников. Требовалось ещё и взять реванш за неудачу в Поволжье, постигшую легендарных полководцев Субатая, Джебе и Тугачара. Но и кроме этого известного поражения пограничные войска чингизидов получали отпор от кипчаков, делая попытки прорваться за реку Яик. Так, в 1232 году монгольское войско появилось у границ Волжской Булгарии. Половцы и булгары знали о наступлении врага (или же всё время находились в ожидании), поэтому своевременно выступили навстречу с объединённым войском. Чингизиды, столкнувшись с ними, вынуждены были отступить. Но в 1236 году выступление против западных тюрков нельзя было сравнить с набегом или с боевым наскоком одного из отрядов — это была продуманная и подготовленная верховным командованием империи военная кампания...

Если придерживаться версии Л.Н. Гумилёва, что этот период завоеваний «был вызван логикой событий», «силой инерции», то я свел бы «логику событий» к тому, что чингизиды ясно увидели перспективу объединения Великой степи. В VI веке I тюркский каганат распространялся от Китая до Крыма. Эта славная эпоха ещё жила в памяти степняков. После развала тюркских империй в Великой степи шла непримиримая борьба между династиями, племенными и государственными образованиями, но любой возвысившийся и прозорливый правитель интуитивно ощущал единство народов Евразии. От Великой Китайской стены до Венгерской Пушты первостепеннейшую роль играли тюркские государства, и главенствующим народом были тюрки. От династических войн страдал степной народ, по разному менялись размеры государств. Однако на протяжении долгого времени Великую степь не могли подчинить себе такие крупнейшие державы, как Византия, Иран, Китай, арабские халифаты. Напротив, в эпоху могущества тюрки захватывали эти державы, держали в зависимости их правителей или сами становились правителями.

Как показывает опыт истории, в средние века идея национального единения никак не могла возникнуть. Это явление позднее и чисто европейское. Поэтому надо понять пра­вильно: чингизиды действовали по интуиции и прежде всего пеклись об увеличении своего могущества. Новая война была такой же, как с Хорезмом или с Китаем, только, в отличие от тех войн, в этой чингизиды видели целью обретение огромных степных территорий и надёжную дополнительную военную силу. Для этого надо было кипчаков обезглавить. Рашид-ад-дин прямо подчеркивает: «Монгольские войска, вторгшиеся в Европу, получили задание захватить и привезти в ставку Менгу-хана и Тулуя знаменитых кипчаков».

Вся эта война чингизидов с западными кипчаками была похожа на яростную междоусобицу. Порабощение одного народа другим — это исторический миф. Миф этот более всего нравился советскому режиму, хотя возник значительно раньше. Особенно преуспели в развитии темы тюркские учёные. В течение ста лет ими написаны сотни трудов, где отражалась героическая борьба башкир, волжских татар, казахов, киргизов, половцев с полчищами Чингиз-хана, с татаро-монгольским игом. Разумеется, борьба шла, и борьба с вовлечением огромных человеческих масс, но это была борьба между династиями в одном степном народе.

Самое яркое подтверждение этому — тот факт, что война с полчищами Чингиз-хана ни у одного народа не нашла отражения в эпическом фольклоре народов, проживавших в Великой степи. Единственная песня у ногайцев «Сорок ногайских богатырей» [31], представляющая собой запев к циклу песен о ногайских богатырях, указывает на «кровожадного краснобородого Чингиз-хана», который воюет с кипчаками и куманским объединением (куман улке). Автор песни выступает от имени кипчаков и куманов и призывает к непримиримой войне за свободу народа. Мне думается, что эта песня — явление позднее, она сочинена просвещённым автором в XIX или даже XX веке. Такая гипотеза подтверждается тем, что автор пользуется явно книжным определением границ кипчакского государства и почти современными топонимическими названиями. К сожалению, некоторые учёные охарактеризовали песню как один из древних памятников фольклора на территории Дешт-и-Кипчака. Однако такому памятнику, будь он подлинным, трудно было бы сохраниться из-за того, что после покорения степи Бату-ханом и до борьбы ногаев с поздними ханами, а это почти двести-триста лет, кипчаки сами строили чингизидское государство и доблестно воевали под знаменами потомков Покорителя вселенной. Да к тому же в древности, даже среди чужих народов, такие легендарные личности, как Чингиз-хан, редко отрицательно характеризовались в фольклорных произведениях.

Однако фольклорные сведения о борьбе кипчаков с чингизидами сохранились. Сохранились они за пределами Евразии в записях современников этого эпохального события. Арабский хронист ан-Нувейри (1269—1333 гг.)