Палач - Фрэнк Райли

ФрэнкРайли

Палач

The Executioner 1956

  - ...Продолжающаяся хорошая погода и необычные обстоятельства казни обещают собрать более 100 000 зрителей к моменту начала судебного заседания. Все свободные места в палатках были распроданы в течение нескольких дней. Следующие новости в...

   Сэр Жак де Карон, Лорд-Палач Седьмого Судебного Округа, крутанул ручку управления на приборной панели своей одноместной ракеты, но видеотрансляции закончились еще на час. Он выругался, без особого энтузиазма, и пожалел, что не удосужился посмотреть видеотрансляцию или факс во время отпуска. Затем он пожал своими массивными плечами.

   Какое это имело значение? После тысячи казней все происходило инстинктивно и рефлекторно. Кто-то умирал тяжело, кто-то - легко. Некоторые падали на колени, слишком парализованные страхом, чтобы стрелять самостоятельно. Другие сражались отважно, даже с некоторым мастерством, но конец всегда был один и тот же: изувеченное тело, истекающее кровью и корчащееся в пыли; кровожадные зрители, визжащие в экстазе освобождения от рутины своей кнопконажимательной жизни; цветы, душистые платки и клочья одежды, летящие на него сверху — от визжащих женщин, как ни странно, всегда находивших его куда более привлекательным на арене, чем в его шатре.

   Когда перед глазами замелькали очертания Нью-Чикаго, Жак включил вертолетный механизм. Скорость полета снизилась, и маленькое воздушное судно с острым носом лениво проплыло вдоль восточного берега озера Мичиган, затем повернуло на запад над тонированными стеклянными крышами идеального города.

   Жак мрачно смотрел вниз, на город, бывший такой важной частью его жизни, начиная с давних лет обучения и юности и заканчивая профессиональными годами его самых знаменитых казней.

   Дальше на запад, за вечно зеленым ландшафтом и аккуратными, функциональными домами жилых пригородов, Жак увидел грубые каменные парапеты судебной арены Шовенси[1], окруженной разноцветными палатками и павильонами, тянущимися акр за акром.

   Его мощный, выступающий вперед нос сморщился от отвращения, но глаза расширились при виде количества палаток. Должно быть, в сегодняшней казни действительно есть что-то необычное. Он уже много лет не работал с такой толпой. Федеральное Бюро Внутреннего Спокойствия должно быть этому только радо!

   Жак фыркнул, все еще борясь с унынием, охватившим его с тех пор, как отпуск с брюнеткой, государственной служащей на Кюрасао, закончился так же неудачно, как и все остальные. Однажды, думал он, его истекающее кровью тело будет лежать в пыли, изрешеченное, по итогу, экспансивными пулями из Le Pistolet du Mort[2]. Тогда цветов и поздравлений будет удостоен осужденный, а Бюро добавит его имя на мемориальную доску у подножия высокой статуи на Вашингтон-Молл. Да будет так. Он долго играл в кости, и ставки всегда были высоки. Но если бы только один раз, всего один раз, прежде чем все закончится...

   Перезвон колокольчиков на приборной панели сообщил ему, что управление посадкой взял на себя сервопилот в башне внизу. Он снова с отвращением фыркнул, но на этот раз это было отвращение к самому себе. Боже, как же сегодня он был не в духе! Он отпустил рычаги управления и с мрачным восхищением уставился на свои сильные руки. В этих пальцах по-прежнему чувствовались скорость и сила. Его губы скривились в лёгкой улыбке, холодной и уверенной. Кем бы ни был тот, кто встретится с ним в joute a l’outrance[3]— пускай попробует потягаться с двадцатью годами тренировок и мастерства!

   Его ракета почти без толчка опустилась на небольшую посадочную площадку в северном конце арены, между двумя точными копиями башен 15-го века, с такой точностью воспроизведенных специалистами 22-го века. Жак протиснул свое огромное тело в дверцу маленького ракетного корабля и мрачно огляделся по сторонам. Оруженосец в алых леггинсах и тунике, с длинноволосым черным париком, слегка съехавшим набок, подбежал к нему и преклонил колени в трех шагах от него, как предписывал Судебный Геральдический Кодекс.

   - О, сир! - выдохнул он, - Слава богу, что вы прибыли! Уже далеко за полдень, и мы начали опасаться...

   - Времени достаточно, - проворчал Жак.

   Он нетерпеливо махнул рукой, и оруженосец поднялся на ноги, снова поклонившись.

   - Сюда, Ваша Светлость!

   Оруженосец провел его в нижнюю комнату в северной башне. Это была обычная комната монашеской скромности - выбеленные каменные стены, единственное окно, две деревянные скамьи и низкая кушетка, на которой была аккуратно разложена приготовленная для этого случая одежда. После казни его переместят в черную шелковую палатку в центре лагеря.

   Пока оруженосец суетился вокруг него, стремясь угодить, Жак снял свою дакроновую[4] рубашку с короткими рукавами, скинул сандалии и перешагнул через удобные шорты, которые он всегда надевал в путешествиях. Оруженосец с благоговением уставился на его мускулистое тело.

   - Милорд, вы действительно могучий человек!

   Жак посмотрел на него сверху вниз со смешанным чувством презрения и веселья. Оруженосец был худым, бледным человечком, глаза его были прищурены, как у близорукого. Парик и туника были ему велики.

   -  Чем вы занимаетесь, сквайр? - спросил Жак вполне доброжелательно.

   Мужчина выглядел обиженным, как будто вопрос каким-то образом ставил под сомнение его способности служить оруженосцем у Лорда Верховного Палача.

   - Разработкой компьютеров, - пробормотал он. - Резонирующие пентодные схемы. - Затем он с немалой гордостью выпрямился, словно защищаясь. - Но я занял первое место в списке по результатам тестирования оруженосцев, проведенного Бюро!

   - Отлично, - сухо прокомментировал Жак. - А теперь поторопитесь, давайте посмотрим, чему вы научились...

   - Оденьте его поприличнее, сквайр! - прогремел насмешливый голос с порога. - Сегодня нашему Лорду Верховному Палачу предстоит редкое испытание!

   Жак узнал голос Ги де Аршамбо, бейлифа[5], чей тошнотворный нос он намеревался расплющить в один из таких же погожих дней. Но его гнев по поводу вторжения бейлифа был пересилен любопытством.

   - Из-за чего весь этот ажиотаж? – потребовал ответа он. - Кто же все-таки у нас в списке?

   Бейлиф насмешливо ухмыльнулся.

   - Право же, милорд, сдержите свое нетерпение! Когда придет время, вы узнаете...

    - О, прекрати нести эту чушь, пожалуйста! Во время суда всё выяснится...

   Огромный живот бейлифа затрясся от смеха.

   - Будь по-твоему, Жак, мой мальчик! Но в любом случае смысл один и тот же — тебя ждет настоящий сюрприз, если верить слухам!