Перелетные дети - Ася Кравченко

– Мишель, сочини человеку песню.

– Опять я? А что всегда я?!

– Если бы я могла, я бы давно сочинила.

– Подарите мне песню. И просите, чего хотите.

Мишель задумался ненадолго, а потом объявил: «Песня постового». Мы все захлопали, а Мишель стал отбивать ногой такт: и раз-раз, раз-два, три-четыре.

Песня постового

Машины спешат, пыхтят, не угнаться.

И люди бегут, боясь опоздать.

И если вопросами не задаваться

«Куда?» и «Зачем?», то надо бежать.

А я один стою на перекрестке,

И у меня в душе поет свирель.

Один лишь я могу на этом месте

Остановить всю эту карусель.

– Как мне вас благодарить? – спросил постовой, когда смолкли наши аплодисменты.

– Нам всего лишь нужно на ту сторону.

– Запросто!

Пританцовывая, он снова двинулся на проезжую часть:

Один лишь я могу на этом месте

Остановить всю эту карусель.

Машины встали, и мы торжественно перешли через дорогу.

– Может быть, вы нам подскажете, где… Нам нужны дом и двор.

– К сожалению, я не знаю ничего, кроме этого перекрестка. Но вам нужно спросить у бездомных собак. Я вас провожу, – сказал полицейский.

– Но как же вы оставите свой пост?

– Мне кажется, без меня они поедут быстрее.

Мне подумалось, что это может быть правдой.

И тут издалека донеслась сирена.

– Ой, что же это я?! Что я делаю?! – закричал постовой. – Они едут! Я должен быть на посту. Они едут! Машины правительства.

Он бросился останавливать машины.

Машины опять встали.

Веро издалека помахала постовому рукой. А он в ответ радостно закричал:

– Правильно! Приветствуйте! Все приветствуйте!

– Не хочу я никого приветствовать! – заворчал Мишель. – Я с ними не знаком.

– Ты видишь, – торжествующе сказала Веро, старательно не обращая внимания на недовольство Мишеля, – если очень сильно захотеть, то можно жить по правилам города и без полетов.

– Почему я должен сильно хотеть, чтобы просто перейти через улицу? Почему?!

9. Они знали все

Мы завернули за угол и встали как вкопанные.

Дальше было не пройти. Вернее, не хотелось пробовать.

Среди старого хлама, разломанных деревянных ящиков, диванных подушек, старых игрушек, грязных тряпок, картонных коробок, вонючих пакетов разместилась стая бездомных собак.

Они сидели, лежали, зевали, жмурились и чесались. Мне показалось, что собаки даже не заметили нашего появления. Но едва Веро сделала шаг по направлению к ним, как вся стая повернулась в нашу сторону, а два пса, из тех, что были с краю, вскочили, ощетинившись.

Веро невольно отступила.

– Здравствуйте, собаки! – бодро приветствовала их она.

Два или три пса, которые помельче, вильнули хвостами. Но остальные продолжали мрачно таращиться на нас. Даже дружелюбные собаки сделали вид, что вовсе не дружелюбны.

– Как ваши дела? – продолжила Веро.

Сверкающие глаза смотрели на нас не мигая.

– Нам очень нужна ваша помощь.

Собаки подчеркнуто равнодушно занялись своими делами, будто нас и не было. Хотя я чувствовал, что они не выпускают нас из виду.

– У меня осталось несколько бутербродов, – вступил Мишель. – Могу угостить.

Мишель протянул бутерброд ближайшему псу. Тот прекратил чесаться и потянулся к руке, но сзади раздался рык. И пес отпрянул.

– Бутерброд с сыром нельзя? – удивился Мишель. – Странно. Сыр, кажется, голландский. – Пес судорожно облизнулся, а Мишель продолжал: – А, я понял. У вас аллергия на сыр? А с колбасой? Хотите с колбасой?

Рык повторился.

– Знаете, я не очень хорошо понял. Неужели и с колбасой нельзя? Или из моих рук нельзя?

Мишель положил бутерброд на ящик из-под яблок.

Собаки по-прежнему не двигались. Ближайший к бутерброду пес тоскливо отвернулся.

– Вы, наверное, думаете, что это отрава? – спросил Мишель и, не дождавшись ответа, предложил: – Давайте пополам. Половину вы, половину – я.

Мишель потянулся к бутерброду, но рык остановил его снова.

– Зря стараешься! – прорычал черный пес.

Мы переглянулись.

– Вот вы и заговорили, – облегченно вздохнула Веро. – Но чем вызвано такое недружелюбное отношение?

Собаки заворчали. Мне показалось, что они спорят, стоит ли иметь с нами дело.

– Ваш крокодил гонялся за нами полдня, – наконец прорычал вожак.

– Васенька? – Веро вздохнула с облегчением. – Вообще-то он не наш крокодил.

– Он был с вами!

– Это ни о чем не говорит.

– Вы кричали ему: «Вернись, вернись!»

– Ну а если кто-то из вас сейчас за кем-нибудь погонится и мы будем кричать «вернись», вы будете считать, что это наш пес?

Собаки заворчали.

– Мы ничейные собаки! Мы сами себе хозяева!

Тут Мишель достал из рюкзака теннисный мячик и бросил. Полстаи сорвалось с места за мячом.

– Вернись! И ты вернись! – закричал Мишель собакам вслед.

Черный пес еще больше почернел.

Псы возвращались по одному, виновато поглядывая на вожака и оставшихся.

– Вот! – назидательно сказала Веро. – Теперь вы видите, что наши крики «вернись, вернись» ни о чем не говорят. Ведь ваши собратья не стали нашими собаками. Так и Васенька – совершенно ничейный крокодил. Только его это почему-то расстраивает. Просто он немножко сумасшедший. Впрочем, как все в этом городе. Васенька отчего-то решил, что он – собака. Что он – один из вас.

Собаки заволновались снова.

– Нет крокодилам!

– У нас нет места холоднокровным.

– Мы все – горячие собаки!

– В нашу защиту могу сказать, что мы выпускаем всех «горячих собак».

Собаки долго молчали.

– Что вам надо? – наконец спросил черный пес.

– Да, что вам надо? – отозвалась стая.

– Мы ищем двор. – Мишель начал свой рассказ, а стая слушала, скучая. Но едва Мишель произнес: «И на березе сидит огромный рыжий кот. И будто улыбается в усы», как собаки заволновались.

– Мы отведем вас в тот двор! – зарычал наконец черный пес. Стая заволновалась еще больше. – Но только при одном условии.

Вермишель готовы были пообещать все что угодно.

– Отдайте его нам живым.

– Что, простите?

– Отдайте нам его живым.

– Кого?

– Кота.

Мы ошарашенно молчали.

– Он враг моего деда, он враг моего отца, он мой враг, – прорычал огромный черный пес.

– Зачем вы так сразу кровожадно? Может, начать с переговоров?

– С террористами переговоров не ведем.

Веро и Мишель растерянно переглянулись.

– По-моему, у нас нет выбора.

– Пойдем, – кивнул Мишель. – На месте разберемся.

Мы шли, окруженные со всех сторон собаками. Замелькали дворы и подворотни. Когда мы переходили дороги, машины останавливались. Пешеходы торопились перебежать на другую сторону улицы, чтобы с нами не сталкиваться.

– Вам сюда! – наконец сказал черный пес, остановившись перед огромной гулкой аркой. – Дальше мы идти не можем.

– Спасибо вам, собаки! Вот вам оставшиеся бутерброды.

– Бутербродами не отделаешься, – прорычал черный пес.

Но стая,