Цепь - Ришат Медхатович Мухтаров

– Ой, простите, – наигранно осеклась Олеся. – Я не знаю, можно при вас все это упоминать…

– Аварии? – еле слышно произнесла Оксана.

– Ну да… Та… Год назад… Ну, как бы… В которой вы… И… Мне про вас он, кстати, тоже не говорил, – будто бы меняя тему, произнесла Олеся. – Стеснялся, что ли… Я чисто случайно узнала. Вот, пришла повидаться. Вы ему только не говорите, ладно? Он рассердится, наверное. Что я его не предупредила.

Оксана молчала. Кровь отхлынула от ее лица. Даже непонятно было, дышит она или нет. Казалось: убери она руки с гарнитура, то упадет. Чайник начал бурлить. Из носика пошел пар.

– Хотя чего сердиться? – добродушно усмехнулась Олеся. – Я ж пришла сказать, что поддерживаю вас. Вы вообще удивительная женщина, как по мне… Простить человека, из-за которого погиб ваш ребенок. Еще с ним и… Ну, как бы… Это надо быть очень хорошим человеком.

Щелчок. Чайник выключился. Показалось даже, что Оксана чуть вздрогнула.

– Вы, если с отцом жениться надумаете… То есть, не если, а когда… – снова усмехнулась Олеся. – Вы не переживайте. Я сцен устраивать не собираюсь… Ревновать, там, переживать, что они с мамой больше не вместе. Это ерунда все. Я первая вас поздравлять побегу. Во все щеки расцелую. И… А что с вами? – придав голосу максимум тревоги, спросила Олеся. – Вы бледная какая-то.

По левой щеке Оксаны скатилась слеза.

– Подождите… Вы же знали?… – включив весь свой актерский талант, произнесла Олеся. Анна Владимировна, учительница по русскому и литре, к которой в восьмом-девятом классах Олеся ходила в драмкружок, сейчас могла бы ею гордиться. – Ну, что это он тогда за рулем был?… Или? Нет-нет-нет… – охнула Олеся и приложила ладони к лицу. Жест, конечно, театральный и, как говорится, «ту мач», но почему-то сейчас Олесе он показался уместным. – Вот я дура… Простите, я не хотела… Я… Извините…

Олеся вскочила со стула так, чтобы тот наклонился и с грохотом повалился на пол – еще чуточка театральщины не повредит. Если Оксана не видит, значит Олеся добавит звуковых эффектов.

– Простите… Не говорите ничего отцу… – всхлипывая, продолжила Олеся. – Зря я пришла вообще… Дура, дура… Я пойду…

Олеся быстро вышла в прихожую. Оксана так и не шелохнулась. А жаль. Сложно понять, что чувствует человек, если он не двигается. Узнать, насколько его поразили слова собеседника. Уж лучше бы она заплакала. Устроила истерику. Или даже начала гнать Олесю из квартиры. А молчание… Приходилось полагаться только на здравый смысл. Ни один нормальный человек не воспринял бы такую новость спокойно. А значит, Дениса сегодня ждал сложный разговор. И скоро он сможет вернуться домой. К жене. Хоть и бывшей. Хоть и «нулевой». И к дочкам. Они снова будут есть за одним столом. Желать друг другу спокойной ночи. Устраивать дни пиццы. А как хорошо Олеся с Денисом будут смотреться на совместных фотках в соцсетях. Отец и дочь – оба «страйпы». Знаменитая блогерка и успешный юрист. Главное, чтобы мать в кадр не лезла. И Алиса тоже близко не появлялась. Она, хоть и не «нулевая», но все равно какая-то дефектная.

Олеся продолжала всхлипывать – из роли нельзя выходить до конца спектакля – и дрожащей рукой потянулась за курткой. Зря она не сфотографировала Оксану. Потом можно было бы пересматривать снимки или хотя бы снимок, и заново переживать этот момент триумфа. Но это было бы слишком рискованно. «Нулевая» могла что-то услышать, заподозрить, или смартфон неожиданно издал бы какой-нибудь предательский звук и все могло бы осложниться. Но ничего. У Олеси хорошая память. Она постаралась запомнить каждую секунду сегодняшнего спектакля.

– Подожди! – донеслось из кухни. Олеся замерла. Может, вот оно? Может, сейчас эта слепая «нулевая» начнет скандалить? Лучше поздно, чем никогда.

Звук тихих, коротких, шаркающих шагов. Оксана показалась в дверях комнаты. Сутулая. Обнимающая себя руками, как человек, которому очень холодно, или которого бьет болезненный озноб. Глаза мокрые.

– Помоги мне, пожалуйста… Кое с чем, – еле слышно произнесла она.

Теперь была очередь Олеси удивляться.

– Подержи дверь подъезда, – пояснила Оксана, проходя дальше по коридору в сторону гостиной. Откуда-то оттуда и доносился кошачий визг.

– Чего? – через пару секунд растерянного молчания произнесла Олеся. Женщина остановилась и обернулась.

– Открой дверь в подъезде, пожалуйста… И постой так немного… Чтоб не закрывалась, – бесцветным голосом произнесла «нулевая» и продолжила свой медленный путь в другую комнату, касаясь рукой стены.

Олеся так ничего и не ответила. Просьба звучала очень странно. После всего того, что она рассказала этой женщине… Девушка ждала уж точно не такой реакции. Если Олеся и была сейчас актрисой, то ей явно не сообщили, что в пьесу внесли изменения. И не поставили в известность.

А может, эта «нулевая» просто сошла с ума? Поехала кукухой от всего, что ей открылось? В голове что-то сломалось и она просто потеряла связь с реальностью? Но деваться было некуда. Олеся промолчала, а это, как известно, знак согласия. Даже если Оксана чокнулась, ее просьбу нужно было выполнить.

Из гостиной донесся звук открывшейся двери. По всей видимости, балконной. Кот заорал еще громче. Олеся мотнула головой, накинула куртку, сунула ноги в ботинки и вышла в подъезд.

Спустившись вниз, она, как ее и просили, открыла подъездную дверь и подперла ее ногой. На Олесю подул холодный воздух с улицы. Ладно хоть она додумалась надеть джинсы, а не юбку. День сегодня был теплым, но с заходом солнца любой теплый денек осенью превращался в холодную жуть.

Ничего не происходило. У Олеси в голове даже проскользнула мысль: «А не уйти ли?» А что? Все, что нужно, она сделала. Дальше дело за этой теткой и Денисом. Пусть общаются, выясняют отношения, ссорятся, расходятся. Да, Денис будет зол на Олесю. Но это временно. Она же его дочка. Любимая и незаменимая. Котенок. А если он начнет предъявлять ей какие-то претензии, она быстро укажет ему на шрам на лице. Это его быстро остудит.

Но уйти мешало любопытство. Что затеяла эта слепая?

Откуда-то сверху донесся странный шелестящий звук. Олеся наклонилась, сунула голову поглубже в подъезд и постаралась вглядеться в сумрак. Неожиданно на лестнице появился кот. Рыжий, худой и облезлый. Как будто его почти не кормили в последнее время. Но несмотря на свою кажущуюся немощь, бежал он довольно шустро. С бешено выпученными глазами. Как будто за ним гналась стая собак.

Кот быстро, в несколько прыжков достиг нижнего пролета и промчался мимо Олеси. Не убери Олеся ногу, этот драный комок шерсти,