Цепь - Ришат Медхатович Мухтаров

– Да идите вы, – раздраженно бросила Олеся. – Если такие сыкухи, нахрена вообще начинать было?

– Да мы не то чтобы, – начала оправдываться Кузьмина.

– Короче, так, – оборвала ее Олеся. – Я скажу, что это я все делала. Ясно? И придумывала. И записывала. И тут вообще ни при чем. Даже отговаривали меня. Так пойдет? Устраивает? Но чтобы я вас троих больше не видела и не слышала. Поняли? Суки, блин, – грубо произнесла Олеся. Света попыталась что-то ответить, но Олеся сбросила вызов.

Обрывать отношения со Светой, Надей и Гузелью она, конечно, не планировала. Но пусть эти козы помучаются. На смартфон пришло сообщение. Наверняка Света писала что-то извиняющееся и раскаивающееся. Но Олеся даже не открыла его. Вид непрочитанного сообщения всегда нервирует собеседника, с которым ты в ссоре.

Хотя о словах Кузьминой Олеся и задумалась. Собираются идти на площадь, значит? Разгонять «нулевых»? Это радовало. Значит, все, что делала Олеся не прошло зря. Значит, дело не ограничилось только общением с подписчиками в интернете. Значит, она все же чего-то стоила. Не была бесполезной. Но кое-что не клеилось. В то время как остальные действовали, она, получается, пасовала. Позволила какой-то «нулевой» унижать себя, забрать отца, спутать все планы. Разве имела Олеся после этого хоть какое-то моральное право кого-то в чем-то убеждать? Полководец, который гонит войска вперед, а сам отсиживается в тылу, в удобном шатре с кубком вина в одной руке и гроздью винограда в другой.

Нужно было исправляться. Доказывать себе, что Олеся не просто очередное трепло с экрана.

Откуда-то со стороны донесся визг. Тормоза. Автомобиль резко остановился прямо перед носом пешехода, решившего перейти дорогу в неположенном месте. Разумеется, это был «нулевый». Дефектный. Тупой. Если бы его сбили, мир стал бы только лучше.

Олеся задумалась. Улыбнулась своим мыслям. В глазах мелькнула идея.

Она резко развернулась и решительно, хоть и хромая, преодолевая боль в ноге, пошла в ту сторону, откуда пришла.

Денис пропустил момент, когда все началось. Все произошло как-то смазано, не было конкретной точки во времени или секунды, когда можно было бы понять – беда.

Людей на площади набралось очень много. Как и предсказывалось – под тысячу. Долговязый продолжал произносить с помоста громкие, повторяющиеся слова насчет закона, наказания преступников и их покрывательства. Люди вокруг его поддерживали отдельными выкриками. Затем к долговязому поднялась какая-то женщина за пятьдесят. Она получила мегафон в свое пользование и громко, но несвязно принялась развивать тему справедливости. А точнее ее отсутствия. Женщина, если верить ее собственному сбивчивому рассказу, до недавнего времени сама работала в администрации, на каком-то немаловажном посту. Но на днях ее уволили. И теперь бывшая чиновница, голосом, полным обиды, высказывалась о том, как нехорошо с ней поступили «страйпы». Таким образом тематика закона, которой неотступно придерживался долговязый, была чуть скорректирована. Людей на площади это не смутило. Но вот сам основной оратор, казалось, занервничал. Он начал предпринимать осторожные попытки остановить чиновницу и забрать у нее мегафон. Но женщина оказалась неуступчивой – чиновница как-никак – и продолжала свой спич. Ситуация становилась комичной. До Дениса стали доноситься смешки и веселые комментарии о происходящем из толпы. Казалось, что все так и закончится. Мирно и спокойно. Люди еще некоторое время потопчутся на холоде, поймут, что свой гражданский долг выполнили, что дома куда теплее и уютнее, и начнут расходиться. Но в этот момент у правого края площади началась какая-то суета.

Раздались первые крики. Не в поддержку ораторов на сцене, а крики возмущения. Денису не было видно, что там происходит. Он бросил вопросительный взгляд на капитана, но тот продолжал стоять с каменным выражением лица и не предпринимал никаких действий.

Денис снова посмотрел на сцену. Женщина продолжала жаловаться на судьбу и начальство, не замечая ничего вокруг, а вот долговязый принялся что-то внимательно рассматривать там, откуда и доносились громкие голоса и какие-то глухие звуки, похожие на удары. Долговязый бесцеремонно выхватил у чиновницы мегафон и начал уговаривать людей успокоиться и прекратить потасовку.

Люди все больше нервничали. Оратор, похоже, что-то осознал и обратился уже к полицейским с просьбой утихомирить хулиганов.

Каких еще хулиганов? Что вообще происходило? Денис привстал на цыпочки, стараясь хоть что-то разглядеть. Но ничего не вышло. Люди закрывали обзор. Капитан продолжал изображать памятник.

Внезапно раздался женский вопль. Громкий крик боли и страха. Он разнесся по всей площади, и будто бы дал людям указания к действию. Толпа резко хлынула в левую от Дениса сторону, подальше от криков, шума и возни. Долговязый уже с сильной тревогой в голосе продолжал обращаться к полицейским, требуя остановить избиение. Чиновница бросила испуганный взгляд в сторону и быстро соскочила с помоста.

Еще один крик. Теперь слева. Толпа, направляющаяся в ту сторону, остановилась, и попятилась. Кто-то упал, но быстро поднялся. Люди побежали мимо Дениса. Они неслись, задевая его плечами, перебегали через дорогу и скрывались на примыкающей улице. Денис растерянно озирался по сторонам. Из-за спин выскочила рыдающая девушка с лицом, залитым кровью. Залитым настолько, что рисунка на лбу совершенно не было видно. Девушка бросилась к полицейскому, стоявшему рядом с Денисом, и стала умолять его о помощи. Сквозь слезы она говорила, что почти ничего не видит. Полицейский инстинктивным жестом поддержал ее руками и повернул голову к капитану. Но тот, громким, отчетливым голосом скомандовал стоять на месте, обосновав это тем, что никакого приказа не поступило. Полицейский растерянно таращился на начальника и продолжал держать девушку. Еще один крик. Девушка опасливо оглянулась назад, вырвалась из рук полицейского и побежала с площади.

Денис проводил ее растерянным, удивленным взглядом. Долговязый уже орал. Он не понимал, почему полицейские просто стоят и требовал от них решительных действий. Тут на помост вскочил крепкий парень с платком на лице, скрывающим, как в старых фильмах о ковбоях, нос и челюсть, замахнулся и ударил долговязого битой по спине. Тот согнулся и рухнул вниз. Парень поднял выроненный оратором мегафон и принялся выкрикивать оскорбления в адрес «нулевых», размахивая над головой битой. Несвязные, грубые слова. Угрозы. Мат.

Народу на площади стало заметно меньше. Теперь Денис через просветы между людьми видел, что группа парней в черной одежде, с такими же повязками на лицах, как и у парня на сцене, избивала людей. Палками, битами, просто кулаками. Всех, кто попадался под руку. Всех, кто не успел убежать или решался дать отпор. Мужчин и женщин, парней и девушек, стариков и старушек. Многие лежали на асфальте, и нападавшие топтали их ногами. С