Миссия на Минерву - Джеймс Патрик Хоган

заднем плане на одном, а часть Луны на краю на другом. Голографическое изображение ниже и перед возвышением показывало трехмерное представление Шапьерона с экранами, указанными вокруг него в их правильной ориентации и направлениях.

В центре позади Брогильо, командирское кресло и пульт управления были обращены к нему. Брогильо повернулся и оглядел его. Он расправил плечи, надулся и медленно, почти с почтением, приблизился к своему будущему месту. Это был торжественный и символический момент. Его последователи молча наблюдали снизу.

И тут Брогилио резко остановился.

Другой Брогильо появился из ниоткуда, уже сидя в кресле Командора. Выражение восторга, которое было на его лице, длилось мгновение, затем сменилось таким же изумлением, как и на лице Брогильо, который стоял ошеломленный, уставившись на него. Сидящий Брогильо пришел в себя первым. «Кто ты, черт возьми?» — потребовал он.

«Я мог бы спросить тебя о том же», — Брогильо, стоя, отпарировал. Вопросы были рефлекторными. Для обоих было очевидно, кто другой. Что было далеко не очевидным, так это разумный вопрос, чтобы попытаться понять его.

«Что ты делаешь в таком виде на моем корабле?»

«Твой корабль? Что ты имеешь в виду? Это...» Стоящий Брогилио запнулся, когда сидящий Брогилио исчез у него на глазах.

«Кто ты, черт возьми?»

Он ошеломленно обернулся. Другой Брогильо был на полпути к возвышению. В то же время среди остальной группы внизу вспыхнуло замешательство, когда два Эсторду отпрянули друг от друга, словно у них были одинаковые заряды, в то время как капитан флагмана исчезал из одного места, чтобы появиться в другом. Вся область под возвышением растворилась в смеси фигур, которые появлялись и исчезали случайным образом. На одном из экранов исчезло изображение корабля евленцев, оставив только пустое звездное поле.

И вдруг Брогильо снова оказался на мостике своего флагмана, глядя на экраны, показывающие окрестности местности на Луне. Генерал Уайлотт каким-то образом оказался там. На заднем плане Эсторду бормотал что-то неразборчивое. Другой Брогильо вышел на мостик, замер и разинул рот.

«Что происходит?» — потребовал ответа Брогильо из Шапьеро. «Как мы сюда попали? И кто ты, черт возьми?»

«Я мог бы задать вам тот же вопрос».

«Что случилось с ганимейским кораблем?»

Другой Брогильо покачал головой, явно не понимая. «Какой еще ганимский корабль?»

***

В пятидесяти милях от Шапиерона Гарут стоял вместе с остальными в поверхностном модуле, недоверчиво наблюдая, как рисунок кораблей, сгруппированных в пространстве, безумно колебался. Пять еврейских кораблей исполнили танец исчезновения и появления, перепрыгивая с одного места на другое. В один момент их было шесть или семь, в другой момент — всего два или три. В зоне, простирающейся на неопределенное расстояние, временные линии из десятков или более реальностей, в которых они оказались в разных позициях, сходились и перепутывались. В центре сам Шапиероном, казалось, скачкообразно смещался взад и вперед. Канал от локальной системы управления модуля был подключен к простому выключателю, который должен был дезактивировать пузырь, определявший расширенную зону конвергенции. Все, что было нужно Гаруту, — это одна конкретная комбинация. Ниже его груди перед ним, его руки разжимались и сжимались, когда он неосознанно сгибал пальцы в ожидании.

Число кораблей евленцев сократилось до трех, двух... он напрягся... затем, внезапно, до шести. Если ни одна из временных линий, нависающих над Шапьероном, не включала корабль евленцев, то из этого следовало, что Шапьерон не мог вместить никого, кого он туда доставил, и, следовательно, он должен был быть пустым.

Затем, всего на мгновение, Шапиерон стоял сам по себе в космосе. Каждый из пяти еврейских кораблей и их различные альтернативные версии на мгновение оказались в какой-то другой реальности.

«СЕЙЧАС!» — крикнул Гарут. Значок на дисплее изменился, подтверждая передачу. Дойдет ли сигнал достаточно быстро?

На экране изображение Шапьерона стабилизировалось. Больше ничего не изменилось.

Все ждали, затаив дыхание. Ничего. Никаких признаков еврейского корабля.

«Я думаю, ты сделал это, Гарут», — прошептала Шилохин.

«Великолепно», — похвалил Чиен.

На заднем плане Дункан и Сэнди тихонько пожали друг другу руки и ободряюще улыбнулись.

Гарут недоверчиво сглотнул. В его голове снова пронеслась картина того напыщенного болвана, который вышагивал внутри его корабля. Воспоминания вернулись к унижению, которое он был вынужден принять. И на его лице медленно расплылась улыбка удовлетворения. Он снова почувствовал себя командиром звездолета.

***

Посадочный модуль закрылся в своем обычном порту в главном стыковочном отсеке Шапьерона. Гарут подождал еще пятнадцать минут, прежде чем вернуться. Систематический поиск корабля подтвердил, что никаких следов Брогилио и еврейцев обнаружено не было.

Необходимо было физически обыскать корабль, потому что подтвердился еще один результат, которого опасались. Во время ожидания от ZORAC больше ничего не было слышно, и не удалось получить от него ответа ни с посадочного модуля, ни при входе в Шапьерон. Точно так же, как это произошло с системой в зонде, бунт десинхронизации нарушил внутренние процессы ZORAC до такой степени, что он перестал функционировать когерентно. Но сеть, которая сформировала ZORAC, была намного сложнее оборудования зонда, а концентрация энергии в ядре нарушения, вызванного питанием звездолета, была интенсивнее, чем все, через что прошел зонд. Проанализировав журналы и записи, ученые Шилохина объявили, что для устранения повреждений осталось недостаточно. ZORAC был невосстановим.

Вот почему ZORAC запросил разрешение у Командующего, прежде чем приступить к действиям.

ZORAC знал.

Родгар Джассилан, инженерный руководитель Шапьерона, восстановил канал связи с шаттлом в Мелтисе. Интерфейс, созданный ZORAC в системе Агракон, работал. Гарут приготовился донести новости настолько хорошо, насколько мог, без ZORAC, который мог бы их перевести. Он попросил Джассилан подготовить повтор последовательности событий, как она была захвачена с посадочного модуля.

***

Ламбиец что-то говорил о бронетанковой колонне, движущейся к Агракону. Где-то в другом месте пехотный полк объявил себя королем. Посреди всего этого Хант и наблюдавший за ним офицер стояли в стороне, по-видимому, забытые. Атмосфера в комнате связи была напряженной. Больше ничего не было слышно от евленцев. Но из того, что Хант мог уловить, у Фрескеля-Гара были другие проблемы. Регулярные силы и нация, казалось, сплотились вокруг Перасмона. Хотя Фрескеля-Гара было явно напряженно, было неясно, попытается ли он нагло выкрутиться, используя пленных в качестве разменной монеты, или уступит сейчас и упростит ситуацию. Все могло пойти в любую сторону.

А затем голос, который Хант узнал как глубокий, ганимский гортанный, артикулирующий смесь еврейского и ломаного ламбийского, прорвался сквозь гвалт с пульта, где он кратко поговорил с Гарутом. "Нет. Не Принц или ламбийский. Виктор Хант, поговори с". ZORAC, очевидно, был