Замечательный предел - Макс Фрай

всё. А место шикарное. Лучшее в городе. Можно не стараться, не придумывать что-то особенное. Что ни сделаешь, всё равно соберёшь толпу. Как, собственно, и получилось. Здесь только напитки, а народу – сам видишь. Нам чудом достался стол! Но при мне кафе на скале не открылось. Как-то не складывалось, и всё. Папа с друзьями считали, что это Грас-Кан не хочет в своём сердце никаких забегаловок. Примерно из тех же соображений, из которых в Эль-Ютоканском Потустороннем музее не открывают буфет. Есть только винная лавка, но это уже на выходе. Для тех, кто всё посмотрел. Вот и здесь – залез на вершину скалы, значит, стой и любуйся городом, не отвлекаясь на бутерброды и выпивку. Благоговей!

– Да я помню, – кивнул Ший Корай Аранах. – Ты мне это уже рассказывал. Прямо здесь прошлой осенью, когда я удивился, что на вершине скалы нет кафе.

– Ой, точно! – воскликнул Анн Хари. – А ты ответил, что Грас-Кану конечно виднее, но на его месте ты бы только обрадовался, если бы в твоём сердце люди пили вино и ели спелые персики. Так это Грас-Кан к тебе, выходит, прислушался? Кстати, смотри, персики у них тоже есть.

Персики раздавали бесплатно всем, кто купил вино. Но желающих было мало: горожане уже успели ими объесться. В Грас-Кане везде растут персики, и сейчас как раз подходил к концу их сезон. Но гости из Лейна от персиков пока не устали. Шёл всего пятый день. Один персик они дали кошке – играть и всех вокруг развлекать. В Сообществе Девяноста Иллюзий нет футбола, но по неизвестной науке причине люди всё равно обожают смотреть, как кто-то гоняет мяч.

– Ты из Лейна сразу в ТХ-19 завеешься? – спросил Ший Корай Аранах с таким неодобрительным видом, словно Анн Хари уже сказал ему «да».

Но тот отрицательно помотал головой.

– Точно не сразу. Хочу побыть дома. Сидеть и лениться. Закутаться в зимний халат и, не вставая с дивана, полдня читать книжку. Не по работе, не из несбывшейся ТХ-19, а, к примеру, какой-нибудь старый Хой-Броххский любовный роман. А потом пройтись по издательствам, составить список, что из моей добычи в каком порядке будет сейчас выходить. Это не то чтобы жизненно важно, но в делах должен быть порядок. Ну или не должен. Но всяко хороший повод подольше дома пробыть.

– А тебе нужен повод? – удивился Ший Корай Аранах.

– Да не то чтобы нужен. Но с поводом проще. Ты сам сказал, что я всегда на пороге. Так и есть. И на этом пороге я мечтательно пялюсь в две дали сразу. Или в три. Или в шесть. Если одинаково сильно хочешь и того, и другого, и третьего, и девятьсот двадцать пятого, трудно выбрать что-то одно. Счастье, когда обстоятельства сами решают, как вышло с нашей поездкой. Ты просто поставил меня перед фактом. И правильно сделал. Если бы сперва со мной посоветовался, я бы, чего доброго, до конца года гадал, ехать или не ехать. Насколько сильно мне сейчас хочется? И могу ли я отложить дела?

– Всё-таки тебя подменили, – сказал Ший Корай Аранах (конечно по-русски, на языке Сообщества Девяноста Иллюзий такими вещами шутить нельзя). – Раньше для тебя обстоятельства были поводом всё сделать по-своему. И заодно закатить скандал.

– Когда ничего особо не хочется, обстоятельства страшно бесят, – согласился Анн Хари. – Зато пробуждают хотя бы одно желание – поступить им назло. Меня это здорово выручало. Лучше быть склочным придурком, чем унылым говном. Но теперь-то я хочу всего, да побольше. Будь моя воля, на год бы остался в Грас-Кане. Но не останусь, конечно, хотя воля есть, и она – моя. Потому что ещё я хочу жить в Козни с тобой и Бусиной. И в несбывшемся Вильнюсе рисовать. К тому же я дочитал Карашский эпос и теперь мечтаю побывать в Улимхайе, а это целое дело, надо серьёзно готовиться: как минимум научиться их манерам, обычаям и языкам. И Хой-Брохх! Я там не был даже на практике. Когда я учился, Хой-Брохх считался бесперспективным направлением, на которое незачем тратить учебное время, не повезло. А минувшей весной Тэко Машши позвал меня в экспедицию по Тропам Странствий, и я отказался, потому что её просто некуда втиснуть. Локти потом кусал. Но будут ещё экспедиции, одна другой интересней, то есть каждый год меня ожидает новый соблазн. Плюс сам по себе Эль-Ютокан. Лийс рассказал, как у них жизнь устроена, и мне теперь туда снова надо, причём не на день или два. Это счастье, конечно, но трудное – когда хочешь так много, настолько разного. И каждый день, как в детстве – сокровище, обещание, дар. Ужасно длинный, но всё равно чересчур короткий! Научишь меня жить долго? Лет за шестьсот-семьсот я как раз всё успею. Правда, заранее страшно подумать, сколько за это время я ещё захочу.

Ший Корай Аранах улыбнулся, погладил Бусину, которая запрыгнула ему на колени и явно собиралась лезть дальше, на стол. Разломил спелый персик, убрал от греха (от кошки) подальше бокал с вином. Сказал:

– Долго жить, если что, очень просто. Берёшь и живёшь, день за днём.

* * *

• Что мы знаем о Лейне?

Что это город у моря, скорее, даже город вдоль моря: в длину сорок семь километров, в ширину – всего три. Что там зеркальное небо; впрочем, только над центром; на окраинах Лейна, над крытым Прибрежным рынком, корабельными доками, районами Козни, Политехнический и Сады небо вполне обычное: днём бирюзовое, тёмно-лиловое по ночам.

• Что мы знаем о Лейне?

Что в Лейне хозяйничают два ветра, тёплый приходит с моря, холодный – с гор. И буквально дней десять назад, в конце очень долгого лета, горец внезапно задул и дует там до сих пор, вынуждая прохожих кутаться в плед – это нынче новая мода, их носят как огромные шарфы вместе с куртками, шубами и пальто. Впрочем, синоптики обещают, что уже послезавтра горному ветру надоест развлекаться, и наконец-то наступит нормальная тёплая осень или (в этом вопросе они пока не пришли к единому мнению) весна, вторая в этом году.

• Что мы знаем о Лейне?

Что в саду на окраине Козни (как раз одного из районов, над которыми зеркального неба нет) сидят, закутавшись в одеяла, два, условно говоря, человека, мужчины настолько неопределённого возраста, что с виду даже примерно не скажешь, сколько им лет. Ясно только, что обоим больше шестнадцати и меньше шестидесяти (первое – правда, второе – нет). И один