Янтарная гавань - Виолетта Орлова

В этот же день ребята продолжали трапезничать в каюте капитана, однако мужчина выглядел суровым и почти все время молчал. На Артура он старался не смотреть и отводил глаза, если тот вдруг бросал на него вопросительный взгляд.

– Мы находимся в плавании уже тринадцать дней, – сказал тогда ему Артур. – Я бы хотел знать, когда мы прибудем к месту назначения.

– На море – штиль, – крайне неохотно буркнул капитан. – Если сегодня-завтра не подует ветер, то очень нескоро.

– Но ведь может начаться миграционный период! – в панике воскликнул Даниел.

– А что я могу сделать, юноша? Подуть на паруса?

– Что будет, если в миграционный период оказаться в море? – тихонько спросил Тин у всезнающего Даниела.

– А ты как думаешь? Это все равно, что купить себе билет на кладбище, вот что это такое!

– Выметайтесь вон из моей каюты! – вдруг ожесточенно проговорил капитан. – Немедленно! – лицо его выражало такую ярость, что ребята не посмели испытывать судьбу.

– Я даже не успел доесть улитку в чесночном соусе, – пожаловался Тин, ужасно переживая за то, что в последнее время он постоянно недоедает. Юноше стало даже казаться, что он сильно похудел. Его обычно упитанное тело как-то немного высушилось и стало подобно худосочным телам гераклионцев, что не могло в настоящий момент не заботить его.

– Мне это не нравится. Капитан не умеет себя вести, помимо прочего он безвозвратно потерял авторитет в глазах своей команды, – произнес Инк как бы самому себе. – Я слышу, как они постоянно шепчутся между собой. По-моему, назревает кое-что пострашнее миграционного периода.

– Нам нужно скорее добраться до острова, Инк, – многозначительно сказал Артур. – Ты слышал, что говорил капитан: из-за штиля мы не можем плыть…

– То есть ты предлагаешь мне подуть на парус? – сыронизировал сероглазый юноша.

– Нет, но есть же другие способы, – невинным голосом ввернул ему Артур, намекая на безграничные способности естествознателей. Однако Инк сделал вид, что не понял, о чем идет речь.

В этот же день вечером ребята собрались в каюте. Тин с видом страдальца жевал сухой пеммикан, все остальные молчали. Настроение у путешественников было подавленным, словно они сердцем уже предчувствовали неминуемую трагедию, которая вот-вот должна была разразиться на борту «Балерины». Артур из-под своих темных ресниц тайком поглядывал за Инком.

Тот расслабленно сидел на кровати, по-армутски скрестив ноги, задумчивый и грустный. Его светлые, почти белые волосы немного отросли, что добавляло его безукоризненному и обычно опрятному облику толику неряшливости. Впрочем, это была единственная деталь, которая не вписывалась в его образ. Несмотря на некоторые лишения и отсутствие привычных удобств в их походной жизни, Инк умудрялся сохранять в полной чистоте свой костюм, до блеска вычищать ногти, да и вообще иметь вид безукоризненного чистюли, которого мама только что отправила на первое свидание. Хотя, надо отметить, данные наблюдения касались лишь одежды; лицо же его выглядело ужасно уставшим, блеклым, бледным, будто его долго вымачивали в соленой воде. Артур вдруг почувствовал, как в груди у него шевельнулась совесть.

– Инк, я… – неловко начал он, стремительно краснея. Беловолосый юноша с удивлением поднял голову и устремил взгляд своих умных серых глаз на руководителя. За одно мгновение распознав виноватый вид Артура, он тяжело вздохнул и сказал довольно грубым голосом:

– Вот только не надо признаваться мне в любви, я не Диана.

– Нет, я хочу сказать. В тот день, в Гераклионе, я поступил отвратительно… – тихим голосом промолвил Артур.

– Мы чего-то не знаем? – удивленно спросил Тин, быстро дожевывая пеммикан и неряшливо вытирая руки о штаны.

Артур кивнул.

– Инк, прости меня за то, что я ударил тебя. Разумеется, я не имел на это никакого права; более того, мое поведение в тот момент не многим отличалось от действий нашего капитана.

Инк долго и насмешливо смотрел на Артура. Губы его дрогнули: казалось, он уже хочет сказать, что принимает извинения и не держит зла, но в итоге слова его оказались прямо противоположными.

– Я не прощу тебя за то, что ты ударил меня. Это может показаться странным, но я достаточно горд и злопамятен. Но я не могу этого сделать еще по некоторым причинам. Откровенно говоря, ты не нравишься мне, Артур. Изначально я думал, искренне надеялся, что ты – тот, ради кого можно отдать свою жизнь, при этом не пожалев ничего. Но, узнав тебя поближе, я вижу, что это, увы, не так. Ты легкомыслен, вспыльчив: твои друзья оказались в Мире Чудес в смертельной беде исключительно по твоей вине. Ты опрометчиво вступаешься за чужих, а о своих думаешь недостаточно. Я сказал тебе, что ты – мой должник, но это вовсе не потому, что, якобы, по твоим словам, я спас всех в оазисе Шренка. Ты действительно обязан мне (пусть даже косвенно) жизнью. И пускай это прозвучит странно, но именно за это ты более всего неприятен мне. Весь мой путь связан с тобой; я несвободен, ибо дал обещание, но как же это скверно, унизительно и тяжело, особенно, когда я знаю, что ты того не стоишь! – последнюю фразу Инк произнес почти в отчаянии; сквозь обычную маску безразличия и презрения неожиданно прорвалась детская безысходность.

– Инк, я сожалею, что разочаровал тебя, но я человек, и мне свойственно ошибаться, – с сильной грустью проговорил Артур, опустив голову.

– О чем вообще речь? Артур спас меня; если бы не он, меня бы уже давно растерзали охотники! – с возмущением в голосе воскликнула Тилли. – Я не поняла ни слова из этой белиберды, но из того, что я знаю про Артура, он именно тот человек, за которого можно отдать свою жизнь, не раздумывая. И каждый здесь, я думаю, согласится со мной, – с горячностью продолжила преданная армутка. Грудь ее вздымалась от волнения, и она вдруг чем-то напомнила импульсивного Кирима.

– Если бы мы могли поговорить с тобой начистоту, Инк, многое можно было бы уяснить и исправить. Ты называешь меня должником, но я плохо понимаю, о чем идет речь. Я действительно не всегда знаю, как правильно поступить, но разве я один такой? Разве не все мы сталкиваемся с подобными ситуациями в жизни? Ты осуждаешь меня, но сам врешь нам, ты ведь естествознатель, Инк, почему ты молчишь об этом?

– Естествознатель? – почти в унисон переспросили шокированные Тод, Тин и Даниел, озабоченно переглядываясь между собой.

– И зачем ты настраивал ребят в Троссард-Холле против меня? Неужели я не заслуживаю хотя бы того, чтобы ты сказал правду? – Артур произнес все это в необычайном волнении; обвинения Инка сильно уязвили его.

Беловолосый юноша неожиданно