Экспансия на позавчера - Алексей Небоходов

голограмму, ожидая хоть каких-то объяснений, но перед глазами оставалось лишь мерцающее изображение чуждой, перестроенной реальности. Всё внутри него требовало понимания. Это не мог быть Иван. Не мог.

Но факт оставался фактом.

– Доставить Артемьева старшего на Севантор. Немедленно.

Голос его звучал твёрдо, но внутри что-то неумолимо рушилось. Приказ отдан. Пути назад нет.

Виктор сидел в кресле в каюте звездолета, глядя в иллюминатор на ускользающее звездное пространство. За его спиной находился экипаж, замкнутый в напряжённой тишине. Никто не осмеливался заговорить первым, но Виктору было всё равно. Он давно научился не обращать внимания на людей вокруг, когда размышлял о действительно важных вещах.

Севантор. Он видел его сотни раз на тактических картах, читал доклады об аномальной активности, анализировал возможные угрозы. Но всё это было лишь сухими сведениями, военной статистикой, не имеющей личного смысла. Теперь же перед ним стоял не просто изменённый мир, а нечто, ставшее воплощением предательства.

Иван… Его имя ещё недавно звучало с гордостью, но теперь Виктор не мог отделаться от ощущения, что это совсем другой человек. Как его сын, тот самый мальчик, которого он воспитывал, смог переступить черту и отвернуться от всего, чему его учили?

Виктор помнил того мальчика, которого когда-то держал на руках. Помнил, как Иван восторженно смотрел на звёзды, как мечтал о службе во флоте, о подвигах, которые хотел совершить во имя Земли. Он рос в дисциплине, был умён, не отличался слепой жестокостью, но и не проявлял мягкости. Он знал цену долгу.

Как можно было предать то, во что он верил?

Виктор закрыл глаза, стараясь заглушить глухую боль, поселившуюся в груди. Он вспоминал их последний разговор. Иван стоял в форме выпускника академии, подтянутый, уверенный, сдержанный, как всегда. Он не был мальчишкой, но в нём ещё не было той холодности, которая теперь звучала в его словах.

– Ты гордишься мной?

Простой вопрос, на который Виктор тогда ответил без колебаний:

– Конечно.

Гордость… Она действительно была. Но теперь её не осталось.

На экране перед ним вспыхнула голограмма: траектория полёта, приближающаяся поверхность Севантора, анализ атмосферы. Всё это лишь напоминало, насколько далеко зашло безумие. Планета изменилась, словно кто-то переписал её структуру. Города перестали быть просто камнем и металлом, они текли, трансформировались, будто живой организм.

Но каким образом это сделал Иван?

Эта мысль не давала покоя. Если бы кто-то другой сообщил ему о происходящем, он бы счёл это фантазией, бредом, сказками для впечатлительных новобранцев. Но перед ним лежали отчёты, записи, видеоматериалы, слова людей, которым он доверял. Все они говорили одно: Иван не просто подчинил себе Севантор, он стал его частью.

Виктор пытался осознать масштаб произошедшего, но в его сознании не находилось объяснения тому, как Иван смог совершить подобное. Всё, что он знал о сыне, рушилось под тяжестью новых фактов.

Он снова перечитал перехваченное сообщение: «Теперь это мой мир. Землянам здесь больше нет места.» Эти слова не звучали как приказ офицера, не несли логики военного стратегического мышления. Они походили на заявление правителя, устанавливающего новый порядок.

Виктор медленно вдохнул, чувствуя, как грудь сжимается под тяжестью эмоций. Холодный выдох не принёс облегчения. Вопрос, который тревожил его больше всего, остался без ответа: что он скажет Ивану, когда встретит его лицом к лицу?

Корабль прошёл очередную проверку на стабильность курса, экипаж без слов выполнял предписанные манёвры. Виктор смотрел на эти лица, на людей, которые были здесь не потому, что верили в успех переговоров, а потому, что получили приказ. Они не были его союзниками, но и не были врагами. Просто исполнители, которые не знали, к чему приведёт их миссия.

Он провёл рукой по вискам, чувствуя усталость, которую не могла приглушить даже привычка к долгим перелётам. Всё в этой ситуации было неправильным. Всё кричало о том, что он идёт в пасть чего-то чужого, не имеющего объяснений.

Но он должен был увидеть его. Не того Ивана, который с гордостью носил форму офицера, не того, кто отправился исполнять долг перед Землёй, а того, кто осознанно отвернулся от всего, чему его учили. Он должен был встретиться с Иваном-предателем, с человеком, который создал новый мир и заявил, что старому в нём не место.

Что он скажет, когда увидит его? Виктор не знал ответа. Впервые в жизни он сомневался, сможет ли подобрать нужные слова.

Как отец, он знал, что не сможет говорить с ним как с сыном. Если это действительно тот самый Иван, он должен был осознавать всю серьёзность своего поступка. И если он не видит в этом ошибки… Значит, разговор будет другим.

Звёзды сменились тенью, когда шаттл вошёл в гравитационную тень Севантора. Виктор крепче сжал подлокотники кресла.

Время размышлений и сомнений истекало. Впереди не было места догадкам, только неизбежное столкновение с реальностью, в которой он должен будет увидеть собственного сына и попытаться понять, кем он стал. Теперь не оставалось ни укрытий, ни защитных механизмов, ни иллюзий. Осталось лишь одно – встреча лицом к лицу с правдой, какой бы страшной она ни оказалась.

Глава 26

Небо над Севантором застыло в безмолвном ожидании. Блеклые облака, мерцающие остатками чуждого света, будто наблюдали за происходящим, едва заметно дрожали в лёгких вихрях реальности, которая уже не принадлежала землянам. Среди этого чуждого величия, среди городов, что теперь не были просто камнем, а дышали, словно живые, появилась крошечная капсула – безоружная, не несущая угрозы, одинокая среди бескрайних потоков изменённого мира.

Она двигалась медленно, словно её самой касались эти новые законы, как будто даже её полёт был подчинён воле того, кто теперь правил этим местом. Металлическая оболочка едва заметно вибрировала, отражая мерцающие всполохи света, которые не имели источника, но были рассеяны повсюду, превращая воздух в зыбкое переливающееся пространство. Она снижалась, прорезая густую, почти вязкую атмосферу, и всё происходящее напоминало не просто посадку – это было проникновение чего-то чужого в мир, что уже перестал быть частью человеческой цивилизации.

Иван знал, что это случится. Он чувствовал это ещё задолго до того, как Керн сообщил ему новости.

Днём раньше лидер Летари пришёл к нему в личные покои. Его лицо, обычно выражающее уверенность и твёрдость, казалось напряжённым, но не из-за страха. Он медлил, подбирая слова, хотя, казалось бы, его не так легко было смутить. Иван встретил его взгляд спокойно, не торопя.

– Они хотят говорить, – наконец сказал Керн. – Передали, что твой отец летит к тебе.

Иван не сразу ответил. Он смотрел сквозь прозрачную стену, за которой