Берсеркер: Маска Марса. Брат берсеркер. Планета смерти - Фред Сейберхэген

крохотные вспышки космического сражения – они сопровождали слова Карлсена, – и речи быть не могло. Но Суоми предстояло записать слова, звучавшие в кают-компании космической яхты, а Шёнбергу – хорошенько подумать над ними. На первый взгляд, эти двое мужчин казались похожими, но Суоми был меньше ростом, намного – судя по всему – моложе, и лицо у него было более юным.

– А почему вы уверены, что это действительно голос Карлсена? – спросил наконец Густав де ла Торре, худощавый, темноволосый и опасный на вид человек. Они с Шёнбергом сидели в мягких креслах, расположенных в противоположных углах небольшой кают-компании. Остальные четверо расставили свои кресла по кругу.

– Я слышал его раньше. Эти же самые слова. – Голос Шёнберга звучал слишком мягко для такого крупного и крепко сбитого мужчины, но был решительным, как обычно. Как и Суоми, он не отрывал взгляд от видеоэкрана. Шёнберг внимательно слушал Карлсена и изучал звезды. – Во время моего последнего путешествия в систему Охотника, – так же мягко продолжил Шёнберг, – примерно пятнадцать стандартных лет назад, я останавливался в этом же районе, только, конечно, на пятнадцать световых лет ближе, и ухитрился поймать этот же самый сигнал. Я слышал эти же слова и записал некоторые из них, как сейчас это делает Карлос.

Он кивнул в сторону Суоми.

Карлсен нарушил потрескивавшую тишину словами:

«Проверьте внимательно этот люк, если он не задраивается, – я что, должен обо всем напоминать?»

Голос был язвительным и запоминающимся, хотя произносимые слова являлись всего лишь обрывками жаргонных фраз, – точно так же мог говорить любой командир, проводящий сложную и тяжелую операцию.

– Прислушайтесь, – сказал Шёнберг. – Если это не Карлсен, то кто же? Во всяком случае, когда я вернулся на Землю после последнего путешествия, то проверил исторические записи, сделанные на его флагмане, и убедился, что последовательность совпадает.

Де ла Торре с усмешкой посмотрел на Шёнберга:

– Оскар, а у тебя никто не поинтересовался, где ты взял записи? Тебе ведь не полагалось быть в этом районе космоса, не так ли? Как и нам не полагается сейчас находиться здесь?

– Пфе. Никто и внимания не обратил. В Межзвездном правительстве – точно никто.

Суоми казалось, что Шёнберг и де ла Торре знают друг друга не слишком давно и не очень хорошо. Похоже, они познакомились на деловой почве, и их сблизила страсть к охоте, мало кем разделяемая в это время. Во всяком случае, на Земле – родной планете всех, кто был на корабле.

Снова зазвучал голос Карлсена: «Говорит главнокомандующий. Кольцо номер три открыто. Абордажные команды, приступайте к делу».

– Сигнал нисколько не ослабел с тех пор, как я слышал его в прошлый раз, – задумчиво произнес Шёнберг. – Значит, на расстоянии ближайших пятнадцати световых лет в направлении системы Охотника все чисто.

Не вставая с кресла, Шёнберг включил трехмерную голограмму – космическую карту – и сделал пометку световым карандашом. Степень чистоты пространства между точкой, где они находились, и местом назначения была весьма важным фактором: хотя трассы межзвездных сверхсветовых кораблей пролегали вне обычного космического пространства, избежать его влияния было невозможно.

«Там может резко повыситься гравитация, – донесся из динамиков голос Карлсена. – Будьте внимательнее».

– Честно говоря, мне все это надоело, – сказала Челеста Серветус. В ней причудливо смешались восточная, негритянская и скандинавская кровь. Челеста была полной женщиной с необычайно гладкой и упругой кожей, которую разрисовывала серебряными узорами; еще она носила парик, напоминавший серебряную дымку. Время от времени у Челесты прорезывалось желание надерзить Шёнбергу – будь она помоложе, ее можно было бы назвать неуправляемым ребенком. На этот раз Шёнберг даже не взглянул на Челесту. Он уже привык к этому.

– Возможно, мы бы не оказались здесь, если бы не этот джентльмен, который говорит по радио, – подала голос Барбара Уртадо. Барбара и Челеста были во многом схожи – прожигательницы жизни, взятые в экспедицию как предметы потребления для мужчин, наподобие пива и сигарет. Но в то же время они изрядно отличались друг от друга. Барбара, брюнетка с кавказской внешностью, всегда носила наряды из плотной ткани, закрывавшие ее тело от колен до плеч, и в ней не было ничего воздушного и неземного. Если бы кто-нибудь посмотрел на ее вялое, сонное, неподвижное лицо, не слыша при этом ее голоса или смеха либо не зная, как грациозно двигается Барбара, он мог бы решить, что это женщина с сексуальной привлекательностью не выше среднего.

На самом же деле Барбара, живая и подвижная, была такой же эффектной, как и Челеста. По умственным способностям они тоже стояли вровень друг с другом – так казалось Суоми. Замечание Барбары о том, что межзвездная человеческая цивилизация в ее нынешнем виде обязана своим существованием Карлсену и его победе над берсеркерами, было трюизмом, не подразумевало спора и даже не заслуживало того, чтобы на него отвечать.

Берсеркеры, автоматизированные военные корабли чудовищной мощи и невероятной эффективности, были выпущены на просторы Галактики во время войны между расами, прекратившими свое существование задолго до начала истории человечества. Базовая программа, встроенная в берсеркеров, сводилась к тому, чтобы разыскивать и уничтожать жизнь вне зависимости от того, где и когда они наткнутся на нее. В темные века, когда состоялась их первая атака на землян, берсеркеры едва не сокрушили скромное поселение человечества, затерянное среди звезд. Хотя Карлсен и другие воители сумели отбросить берсеркеров и изгнать их из центральной части занимаемой человечеством территории, те продолжали существовать, люди сражались с бездушными машинами и гибли на границах занимаемой ими крохотной области Галактики. Впрочем, в этом месте машин не было. Во всяком случае, в последние пятьсот лет.

– Я признаю, что его голос оказывает на меня воздействие, – сказала Челеста, поудобнее устроившись в кресле, вытянувшись и скрестив длинные обнаженные ноги, расписанные серебряной краской.

– Через минуту он сбавит тон, – сказал Шёнберг.

– С чего это вдруг? Я думаю, гениальный человек имеет право разговаривать, как ему захочется, – послышалось красивое контральто Афины Полсон. Несмотря на имя, в ее лице преобладали азиатские черты. На конкурсе красоты она, пожалуй, завоевала бы первое место, в то время как Челеста не поднялась бы выше третьего. Афина была одета в однотонный костюм, мало отличавшийся от тех, которые она обычно носила в офисе. То была одна из самых приближенных секретарш Шёнберга.

Желая убедиться, что он записал, как Карлсен сбавляет тон, Суоми проверил небольшой прозрачный кубик, стоявший на плоском подлокотнике его кресла. Он настроил прибор так, чтобы тот отсекал разговоры в кают-компании и записывал только слова, звучавшие из динамиков. Суоми также напомнил себе, что сразу