Монтао. Легенда о монахе - Даниил Галкин

Первый хлопок двумя ладонями по ушам вызвал у Изонсина гул в голове и дикую боль в перепонках. Следом, повторный тычок обоими указательными пальцами в глаза, вновь лишил его зрения. Закончил Тадао серию ударов мощным толчком открытыми ладонями в грудь.

Дезориентированный, побагровевший от злости безумец отлетел назад на несколько метров, освободив бедро монаха от лезвия своей культяпки, чем и воспользовался Тадао, тоже отбежав назад и вбок на несколько метров, максимально разрывая дистанцию. Благодаря этому манёвру он оказался на самом краю «арены смерти», но практически рядом с тем местом, откуда торчала, замеченная им ранее, красная рукоять с треснувшей цубой.

— Я знаю, ты его нашёл! — выкрикнул Изонсин. — Бери! Чтобы дать мне честный бой! Трус!

Монах глянул на меч… Затем оторвал свой взгляд от прежней жизни, отблёскивающей в сияющей стали клинка:

— Изонсин! Жизнь — это не только сражения. Наша встреча «тогда» дала мне самые счастливые годы, каких я не знал, держа рукоять оружия. Мой старый меч — твой трофей навсегда. Я не собираюсь возвращаться на пройденную дорогу.

Всё ещё ослеплённый враг взревел и в безумной ярости вновь ринулся на Тадао:

— Мерзкая вошь на моём пути! Ты — жалкое животное, не сумевшее достойно принять смерть!

Шквал слепых ударов вновь посыпался на монаха, но теперь ещё сильнее и быстрее. Как будто в одержимого вселились все духи убитых им воинов.

Какой бы ловкостью не обладал Тадао, но, истекающий кровью, с проткнутой ногой, без оружия, он уже не мог полноценно противостоять яростному напору двух бритвенно заточенных клинков. Одно из лезвий вошло ему в бок, второе насквозь прошило плечо. Наконец Изонсин проморгался и открыл глаза. Перед ним, израненный, в изрубленной в клочья одежде, — слабо улыбался монах.

Внезапно свободной рукой Тадао хорошенько заехал по физиономии мастера, а следом нанёс несколько мощных ударов ребром ладони той же руки по шее, повредив гортань и трахею. Хозяин арены хрипло закашлялся и выдернул лезвия из ослабленного тела. Монах не упустил момент. Он резко, используя весь свой вес, протаранил головой нос Изонсина, из которого тут же хлынула кровь, заливая усы и длинную косматую бороду.

Клинки мастера вновь засверкали своей безумной пляской в лучах заходящего солнца. Но соперник успел нырнуть вниз к земле и скользнуть между ног безумца, оставляя за собой кровавый след на зелёной траве. Оказавшись за спиной противника, Тадао тут же вскочил на ноги и ловким приёмом, с помощью своего ожерелья, поймал обе хаотично движущиеся культяпки, одним движением связав их вместе за спиной, после чего, надавив стопой на коленный сгиб соперника, вынудил его опуститься на землю.

Так в итоге «великий мастер» оказался связанным и…на коленях.

Монах обессилено присел рядом:

— Хватит! Посмотри кем ты стал! Гнев поглотил тебя, а ты и рад ему отдаться. Вормоловцы захватывают наши земли, а ты убиваешь каждого, способного взять в руки оружие! Твой враг — они, а не наш народ!

Стоящий на коленях никак не отреагировал на слова Тадао, только усиленно задышал, пытаясь разорвать прочную верёвку.

— Изонсин! Прекрати!

— Ты… больше… не… — очень тихо прохрипел связанный.

— Что?

— Ты… больше… никогда не посмеешь произнести моё имя! Слабак! — одновременно с этими словами камни на ожерелье разлетелись, и безумец вскочил на ноги.

«Руки-мечи» вновь были свободны. Не успел монах встать, как удар ногой в подбородок опрокинул его навзничь. Следом точный тычок лезвием правой руки проткнул ему левую ладонь, а лезвие левой вонзилось в живот. Изонсин засмеялся над своей очередной жертвой громким, но хриплым, из-за повреждённой гортани, смехом:

— Я!.. Я победил тебя!.. Снова!

Глаз Тадао медленно закрылся.

Пару мгновений, переводя дыхание, одержимый стоял не шевелясь, а вместе с ним будто бы замер и весь мир. Поединок закончился победой Изонсина. Теперь пришло время вытащить клинки из тела жертвы.

Но… проткнутая ладонь не отпускала сталь. Победитель попытался пошевелить другой рукой, но и её монах крепко держал за остро отточенное лезвие. Безумец посмотрел перед собой так же, как на него смотрел Тадао, — с кровавой улыбкой на губах.

— Тадао?.. — теперь уже с нотками удивления и страха в голосе прохрипел Изонсин. — Ты же — чудовище!

Монах промолчал, только с ещё большей силой вцепился в клинки и, превозмогая боль, здоровой ногой оттолкнул худое жилистое тело.

С характерным хрустом культяпки отвергли свои инородные продолжения из металла, и противник повалился на землю, оставив лезвия в мёртвой хватке ладоней Тадао.

Еле держась на ногах и подступив ближе, монах наконец ответил:

— Чудовище… Но не больше, чем ты, Изонсин.

Хозяин арены, уже безоружный, в последнем порыве ярости снова вскочил на ноги и бросился на врага, беспорядочно размахивая остатками рук. Но тут же напоролся на лезвия, которые совсем недавно являлись их продолжением. Идеально заточенная сталь с лёгкостью приняла тощее тело, и «великий безумец» рухнул на землю.

— Я… не… проиграл…

Монах, придерживая умирающего, склонился над ним:

— Пусть твоя душа найдёт покой. Ты уходишь лучшим мастером, какого только видел мир, — а после этих слов и сам упал рядом.

АКТ 2. Глава 5

На заборе сидел красный соловей, напевая птичьи песни. Большие кучевые облака укрывали от солнца территорию храма, стоящего глубоко в лесу. Темноволосый Тао прошёлся по двору и зажёг все свечи, как ему велел настоятель. Это был тихий день, спокойный и безветренный.

Вдруг на плечи мужчины упало несколько листьев. Где-то над головой закружился лёгкий ветерок, срывая и засасывая в свой поток зелёные, жёлтые и красные лоскуты осеннего наряда природы, чтобы затем раскидать их вниз разноцветным дождём. Парень с наслаждением смотрел на этот танец листвы, пока вдалеке не послышался женский голос:

— Я буду ждать на той стороне, Тао!

Монах очнулся в ветхом, но обжитом и уютном доме. Кто-то заботливо уложил его на раскладной матрас и перевязал раны, щедро обмотав, по сути, большую часть тела. Где-то на улице послышался недовольный мужской голос:

— Что, и ты туда же? Думаете, под боком императора будет лучше? Да там таких, как вы, пруд пруди!

Неразборчивый скрипучий женский голос что-то пробурчал в ответ, на что мужчина уже громче и злее выкрикнул:

— Только там вам и место!

За дверью раздались