Неправильное царство - Антон Толстых

аналитиком, как в любой разведке. Техникой и программированием пусть заведует геноссе Фрёлих из Берлина. То есть я его по привычке называю «геноссе», не обращайте внимания. Его есть за что уважать. Внешне среднее арифметическое между Карлсоном и капитаном Моркоу, если вы знаете этого персонажа Пратчетта. Двигается медленно и никого собой не пугает, в отличие от меня.

Сам же дёрнулся, в подтверждение.

— Лучше признайтесь, как вы изобрели портал, — Елена насчитала на пальце девять оборотов волос.

— Допустим, что я непричастен. Каждый спрашивает… задаёт этот вопрос. Самим не надоело? В мою лохматую голову гениальная идея вряд ли придёт. Вернёмся к Службе параллельности. Нужны не только разведчики-лазутчики, но и агенты. Одного я знаю от знакомого историка, он сыщик. Хорошо, хорошо, без нюха как у собаки и без глаза как у орла. Что есть, то есть.

Елена заинтересовалась не какой-то там ищейкой, а комиком. Как там пели в её детстве, «Вася, стиляга из Москвы»? Хотя здесь уже родом из Твери.

— Начинающий комедийный артист Василий Андрюшин — лошадка маленькая, но тёмная. Его в узких кругах прозвали «Андрюшкой», конкретно от фамилии. Почти что Кузя, которого играл Гогунский. Или, как заметил мой батька, в его время Наталья Баранская написала рассказ, где школьницу Веру называют Лушкой именно в связи с фамилией. Лушкина одноклассница, мальчикоподобная девица, вообще «Ефим». Словно мой дядя.

— Вы не отвлеклись? — осторожно напомнила Елена.

— Слышали ли вы, товарищи, Андрюшкино бахвальство галстуком-бабочкой? Спел «А бабочка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк». Кормить воробышка тканью решится не каждый живодёр.

Опять цыкнул зубом.

— Мой прадед Тимофей Игоревич Сыромятин — учитель истории и заодно москвич в нескольких поколениях (простите за малую точность). Извините, я его пока что знаю в неполной и недостаточной степени. Если в Запорталье он существует, неплохо было бы с ним познакомиться. С учётом того, как прадед смотрит на нашу реальность. Мало ли, вдруг посчитает демонами. Если вам любопытно, другой мой прадед таки ой-вэй. Цудечкис его фамилия.

Снова зубом цыкает, что такое.

Во время монолога Карпов спорил с Борисом, наполовину британцем. Второй из них отколол неожиданное:

— Как выроджался мой собрат афроамериканец у уашего Олега Дивова, сосите бензин.

— Боюсь-боюсь, — попятился наш.

Портер вытянулся во весь рост при виде физиономии Сыромятина, нарочито хмурой.

— Задорноу сказал бы, что уаш вектор ноправлен не туда. Если вы продолджите путь в том дже ноправлении, получится Рик Санчез из мультсериала. Знаете безумного учёного?

Сыромятин впился взглядом в чуждого полукровку.

— Что за наглость и ерунда! Свои модные заокеанские хрени оставьте при себе. Мне и «Симпсонов» смотреть западло, так вы впариваете вещи, о которых я слышу впервые.

Он заметил в комнате Арсена, опять хлоп по плечу. Строгие глаза стали уже, чем обычно у Елены.

— Мне доложили, товарищи будущие сотрудники, что в нашем коллективе завёлся Пьеро. И если какая-нибудь падла вообразит, будто я для Ершовой Арлекин… — Пригрозил выражением лица. — Товарищ европеец, не напомните ли ваше имя? Ар Доберман? Для непонятливых: «доберман» на немецком языке означает «добрый человек». Из Сезуана, или из какой-нибудь другой дали, нам всем без разницы.

Что-то писал пальцем в своём одномерном пространстве.

— Вспомнил, склеротик! Скоро (простите за малую точность) сюда приведут выходцев из неизведанного. Готовимся, шагом марш.

Вернул шляпу на голову, которая явно содержала тараканов.

— Министр колоний, говорите? Не представляю, есть ли у местного царя министр нежных чувств. Персонаж пьесы, если вам непонятно! — грубо пояснил он полутора иностранцам.

Да, к нам явятся жители мира с другой моралью, старинной (если мы правильно поняли). Елене пришлось спрятать голые ноги ниже колен, а губы красны безо всякой помады. Из спальни она принесла простыню и туго завязала на талии. Причёска сойдёт.

Известного оперативника с его выдающейся нижней челюстью наши ещё не видели. Зато полиция затолкала двоих уроженцев неведомых краёв в одеяниях наподобие ниндзя. Один с револьвером на поясе. Оба в балаклавах. Высокий отличался гордой осанкой, а низкий смотрел в пол.

— Вы предъявляете глупый и нарочитый маскарад, товарищи мои иномиряне, — цыкнул зубом Сыромятин. — Где погоны, где знаки различия?

— Колонизаторы должны быть галантными, — отвечал атлет. Елена заприметила голос, совсем как у Матроскина.

— Будьте любезны показать лица, господа товарищи.

Они оба стянули балаклавы. Сыромятин и трое парней просто молчали, а Елена невольно сделала глазки менее узкими. Первый пришелец предъявил тёмно-русые волосы длиной до шеи и пышные усы вместе с румянцем. Красивые глаза в окружении добродушных морщинок. Мало того, его ресницы лучше Лениных. Второй по сравнению с ним выглядел невзрачным.

Явный барин пригладил правый ус и склонил голову перед нашими. Он приподнял воображаемый цилиндр.

— Позвольте представиться, коллежский асессор сударь Поль Шишкинский, колонизатор, награждённый званием витязя.

— Будьте добры, второй раз и медленно. Я не расслышал последнее слово. — Сыромятин дёрнулся, но, судя по положению рук, готов был поставить Шишкинскому щелбан.

«Витязь» обвёл гостиную глазами (к восторгу Елены, да и кошачий голос прекрасно знакомый) и повторил странный термин.

— Какое, милые, у вас тысячелетье на дворе? Если не знали, только что прозвучала цитата из товарища Пастернака. Какой в Запорталье год, ваше высокоблагородие? Не страдают ли у вас анахронизмом?

— Тысяча девятьсот пятый, если вашей милости угодно. Разве под вашей Луной, под вашими звёздами иной год нашего дольнего мира?

Будущий шеф назвал дату. Гость хотел было перекреститься, но только донёс руку до лба.

— Это кто у вас есть, товарищ сударь? — Сыромятин показал на второго.

— Камердинер Захар, по совместительству на гармони игрец. Ждёт моего тюремного заключения, дабы пойти в спортсмэны, в футбол. Несбыточная мечта.

— Ага, футболистом! Подобных ему целая сборная.

Захар почему-то упал перед физиком на колени и стукнулся лбом об пол, словно он буквальный холоп. Началась икота. Как у щенка из «Тома и Джерри».

— Меня зовут Еленой Ершовой, — наконец-то представилась девушка, которую радовало поведение слуги. — А ваш собеседник — учёный Сыромятин.

— Хорошо звучит, — промурлыкал Шишкинский. — В «Женитьбе Белугина» невеста главного героя приходится сестрой Сыромятову, а Еленой звали красавицу-разлучницу. Но отколь вы все могли бы знать пьесы Островского?

Другой адресат его слов приготовился к щелчку по лбу. Елена глядела на выходца из заоблачных сфер с улыбочкой.

— А вы симпотный мужчина. Лучше того усача с упаковки Pringles.

— Благодарствую.

Пока двое её почти ровесников о чём-то спорили в углу комнаты, Елена отошла в сторону, не сводя глаз с «витязя». Арсен, которого она забыла, схватил любимую за тонкие руки.

— Ой! Что случилось, мсье?

— Элен-Романовна, не-притворяйтесь. Я-видель, как-вы-засмотрелись-на-bel-homme-и-gentilhomme. Красавца-и-дворянена.

Поклонник вздохнул, но за руки держал крепко. Елена по глазам поняла,